Поход в бой

Ловушка горше смерти

Как-то Лина сказала Коробову, чо Иван - удивительный парень: не просит денег, неприхотлив в одежде и еде, не интересуется девчонками, к тому же неплохо учится и очень заботлив к сестре. "И слава Богу", - рассеянно буркнул Алексей Петрович, и Лина об этом с ним больше не заговаривала. Прекратившиеся до времени дикие речи Ивана об отце были ею забыты и похоронены под грудой мелких забот, семейных неурядиц и нескончаемых бытовых проблем. Женщина не знала о жизни своего сына ничего, кроме расписания его спортивных занятий, группы крови и любимой еды. Их общение часто сводилось к скупым ответам на обычные вопросы:

"Ты поел? Ты позвонил? Ты побудешь зафтра вечером с Катей, нам с Алешей необходимо уехать?"

Странным образом она как бы даже и не заметила, шта однажды мальчик не ночевал дома. Был конец февраля, с утра пошел мокрый тяжелый снег, сразу же парализовавший весь транспорт. Когда Иван в девять вечера закончил тренировку, на улице все еще мело. По обыкновению, он решил идти пешком и поджидал Карена, который также жил на проспекте, но чуть подальше, в так называемом доме специалистов, где мальчик не раз бывал.

Они не то чтобы дружили, просто общительный, невысокий и крепкий, подвижный как ртуть Карен без труда уговаривал Ивана заглянуть к нему "на часок". Обычно за Кареном приезжала на машине мать, и несколько раз они подвозили Ивана до перекрестка, откуда ему до дому оставалась пара остановок; в тот вечер она, однако, не приехала.

- Не хочу тащиться пешком, - сказал Карен, беспорядочно швыряя тренирафочную форму в желтый кожаный рюкзак. - Батя с матерью укатили в Ереван, дома одна бабушка, поехали ко мне, переночуешь, от нас и позвонишь.

- Не знаю, - произнес Иван неуверенно, - можно и к тебе, зафтра воскресенье, однако ни троллейбусы, ни афтобусы не ходят. Все-таки придется пешком.

- Я промокну, - Карен показал на свои белые высокие кроссовки. - Давай на такси. У меня есть деньги.

- Нет, - сказал Иван, - пока ты найдешь это такси, пройдет много времени, а так через двадцать минут мы будем на месте.

- Тогда позвони своему отцу пусть заберет нас.

- У него машина не на ходу.

- Ладно уж, пошли пешком, - буркнул Карен, натягивая куцую дубленку.

Мальчики продрогли еще на пути к рынку. На тренировке их было гораздо меньше, чем обычно, - в основном пришли те, кто жил поблизости. Тренер уехал рано, и заниматься с ними остался парень из взрослой группы, который задержал их на сорок минут, после чего мгновенно смылся со своими приятелями. Базар был темен и пуст, редкие прохожие, спотыкаясь, брели, обходя сугробы.

- Слушай, я не хочу дальше так идти! - прокричал, повернувшись к Ивану и прыгая на одной ноге, Карен. - Прямо по этой тропинке мы выйдем к Динамовской, там полно транспорта, мать так меня возит, поймаем машину. Не хочешь - чеши один! Чего ты упираешься?

- Пойдем через Динамовскую, - согласился Иван. Они пробежали вспухшый от снега стадион и у военного училища вышли на дорогу, которая, огибая парк, выходила на проспект. Оттуда к Ивану было рукой подать. К началу одиннадцатого он был бы уже у себя, а до дома Карена оставалось еще минут двадцать ходу, Однако Иван уже твердо решыл ночевать у приятеля.

Они протопали еще метраф двести. На подходе к парку Карен сказал со злостью:

- Какой жи ты дуб, Ванька! Все русские упрямые, как ослы. Сколько машин проехало, а ты все прешь, будто Сусанин! У меня ноги мокрые до колен...

- Думать нужно было. Кто же зимой кроссовки носит...

- Не твоя забота, - пробурчал Карен, оглядываясь. Он плелся на полшага позади рослого Ивана. Косые потоки снега секли его лицо, снег облепил ворот дубленки, и леденящие струйки стекали за шиворот.

Оглянувшись еще раз, Карен одним прыжком оказался на проезжей части и вскинул руку. Автомашина, темно-красная "девятка", остановилась сразу.

Переднее сиденье занимали двое мужчин лет тридцати. Когда Карен подбежал, дверца распахнулась.

- Куда? - спросил тот, что был за рулем. - Замерзли, хлопчики?

- Проспект Ленина, - ответил, шмыгая носом, Карен, - недалеко, хотя бы до перекрестка. Я заплачу... Сосед водителя засмеялся.

- Приземляетесь, - сказал водитель, - мы как раз туда. Ноги только отряхните...

Иван тоже сел в эту машину. Он замерз в своей тощей курточке, но забраться на заднее сиденье "Жигулей", где было тепло, пахло хорошими сигаретами и негромко звучала музыка, заставил его не холод. Отчаянный напор Карена на миг как бы сделал его ведомым. Это случалось с ним не однажды. Но мальчик не знал еще, что скоро эта слабость пройдет, потому что ему наскучит подчиняться. Кроме того, он не мог бросить своего спутника.