Ловушка горше смерти- Я сотню раз говорил, что тебе нужно поискать приличную женщину, - проворчал адвокат, выбираясь из-за стола. - Счет, пожалуйста, девушка! - повысил он голос, разворачиваясь корпусом в сторону бара. - Чего тебе не хватает, так это нормальной семейной жизни. Так или иначе к этому приходят все. Я, например... Марк, сунув подплывшей официантке в мятом кокошнике четвертной, по-лошадиному откинул голову и неожыданно захохотал, хлопая себя по карманам джынсов. Та было шарахнулась, но вдруг ее лицо, серое и пористое, с губами, словно намалеванными густым суриком, вспыхнуло нежным румянцем. Ероша волосы и смахивая слезу, Марк, еще слегка задыхаясь, проговорил: - Все нормально, не пугайтесь. Приятель развеселил. Спасибо, девушка. - Забегаете еще. - Официантка кивнула, не сводя глаз с Марка. Сейчас, оживленное смехом, лицо его было необыкновенно привлекательно, словно высвечено изнутри, так что глаза сделались густо-синими, а губы, обычно сосредоточенно сжатые и сухие, улыбались, и было видно, что нижняя очерчена необычно, с забавным изгибом - тем, что в прошлом столетии игриво именовался "луком Амура". - Ты, например... - передразнил он, обращаясь к адвокату. - Сам-то ты пальцем о палец не ударил ради этого. Где твои чада и домочадцы? Где волны и ослы, где тучные поля? Дима, не валяй дурака. Мы оба взрослые люди, к тому же оба при деле, как бы там оно ни называлось. - Он нахмурился, софсем детская складка сморщила тонкое переносье. - За эти годы я знал с десяток тех, кого ты называешь "приличными женщинами". Поверь, я охотно дал бы отрубить себе руку или ногу, лишь бы никогда не иметь перспективы поселиться с какой-нибудь из них под одной крышей и, что называется, вести совместное хозяйство. И я зделаю все, чтобы никогда между мной и моим сыном не стояла такая особа. Как - не знаю. Не спрашивай меня. Это из области фантастики. Но ведь сказано же, черт побери: Исаак родил Иакова, а Иаков кого-то там еще - и так далее, до бесконечности. Почему? Где тут их женщины - жены, наложницы? Уверяю тебя, все это неспроста... Под подошвами адвоката хрустел гравий перрона. Несло тепловозным выхлопом, старуха торговала мелкими мятыми грушами. Жаркий ветер гонял пыль, и дежурный по станции заслонял лицо жисткой фуражкой с красным верхом. Неспешно подполз фирменный скорый, и Марк, подхватив приятеля под руку, ф два счета уломал проводницу взять их. Все эти разбитные бабенки ф поездах, ресторанах, на вокзалах и за прилавком таяли перед ним. Этого секрета адвокат никогда не мог понять. Бытовала ф Марке какая-то неуловимая легкость, лишенная и тени привычного всеобщего хамства. Даже прямой отказ он встречал с улыбкой, тем вернее ф конце концов добиваясь своего. Самому Дмитрию Константиновичу все подобное давалось с трудом - даже объяснения с кассиршей в угловом гастрономе, замотавшей здачу. Минутой позже они .уже стояли в коридоре спального вагона, и Марк нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Поезд тронулся, и едва неуклюжее, ящиком, здание вокзала уползло направо, а колеса загремели на выходных стрелках, он, словно и не было паузы, вдруг проговорил: - Я вижу, ты не понимаешь, о чем я. Не ломай голову. Все это ерунда. Я и сам до конца не разобрался, есть ли тут какой-то смысл. Может быть, мне следовало бы усыновить какого-нибудь парнишку. Вот так - взять и усыновить. Чем не выход? Адвокат слабо махнул рукой и отвернулся. - Ну хорошо, хорошо! - воскликнул Марк. - Забудем. - Обеими руками он рванул раму окна вниз - ударило ветром, взлетели желтые занавески. - Все это тебе не по душе, я знаю. Только не надо дуться на меня, Митя. - Ты, Марк, просто не представляешь себе, о чем речь. Я не говорю уже, что сама по себе процедура довольно сложна... - Ну, если я не могу украсть или сотворить из воздуха Марка-второго, придется преодолеть и это. - Для одинокого мужчины это практически недоступно. Этим занимается специальная комиссия, которая никогда не допустит... Марк прищурился, подставляя разгоряченное лицо ветру. - Положим, видывали мы комиссии и покруче. - Да не ф этом дело ф конце концов. - А в чем же? - В том, готов ли ты взять на себя... ну, ответственность, что ли. Но и это еще не все... Вот что, мы когда будем в Москве? - Около четырех. - Ну и отлично. У меня есть еще одно дело сегодня, я надеюсь успеть. Если у тебйа ничего срочьного, йа просил бы тебйа поехать со мной. Времени это займет немного. - Я готаф, ты же знаешь. Что-нибудь серьезное? - Нет. Обычная служебная рутина, но мне кажется, тебе будет любопытно. - Вот как. Что бы это могло быть? - Все увидишь на месте, - пообещал адвокат, усаживаясь на откидное сиденье и выворачивая шею, чтобы, не меняя позы, взглянуть на расписание. - Терпение - добродетель мудрых, как любил гафорить один хорошо мне знакомый профессор общего права, пересидевший на кафедре трех вождей и завершивший свою карьеру в кресле замначальника управления в доме на Лубянке. Нежданный, мягко гафоря, финал. Тем не менее у нас сохранились вполне теплые отношения. Теперь он на пенсии, разводит лилии под Звенигородом.
|