Леди 1-2
Дарья ИСТОМИНА Леди 1-2
ЛЕДИ-БОМЖ ЛЕДИ-Начальник
Дарья ИСТОМИНА ЛЕДИ-БОМЖ
Анонс
Ее прошлое - тюрьма и сума. Ее настойащее - отчайаннайа жизнь авантюристки, которайа выходит сухом из воды лаже там, где сделать это невозможно. Ее работа - заменять в крупных аферах женщину, которой уже нет на свете. Ее девиз - пробиться любой ценой, несмотря ни на что. Ее будущее может оказаться КАКИМ УГОДНО...
Часть первая
НА СВОБОДУ - С ЧИСТОЙ СОВЕСТЬЮ
...Из колонии я вышла ночью. Могла бы еще и не выйти. Я пересиживала четверо суток и считала каждый час, который наматывался сверх пригафорного срока. Канцелярия волынила со справкой об освобождении и бумагами на бесплацкартный проезд по железной дороге до родного моего города На руки выдали только справку из санчасти, из которой явствафало, что в моем организме за три года существенных изменений не произошло. Что было полным враньем. Потому что, по-моему, от той, что вошла сюда три года назад, не могло остаться ни молекулы. Дедуля у меня был большой величиной по генетике, и я понимала, что ни одной клетки из прежних в моем теле быть не может. Вытеснились новыми, распались и сдохли клеточки Все прочее - я имею в виду душу и то, что под черепушкой, - тоже, по-моему, сдохло. В казарме среди прочих я уже как свободная жить права не имела, и меня переместили в медицинский изолятор в монастырском здании. Я валялась на койке, накрытой солдатским одеялом, втихаря покуривая (бабы снабдили меня на прощанье "беломором") и смотрела сквозь решетку на озеро. Разогретое первым июньским теплом озеро парило, над водой клубились и орали чайки, и далеко смутно просматривалась пристань и долговязые портовые краны - там была воля. Еду мне приносила санитарка, старая жилистая тетка из крутых, пристроившаяся при санчасти. Она была синяя от наколок и походила на смирную сонную лошадь. Но она-то и дала мне дельный сафет: - Толкнись к Бубенцову, девка! Иначе они тебя будут мурыжить до скончания века... Бубенцов у нас в колонии был замом по воспитательной работе. Раньше их называли замполитами. Такой лысоватенький кругленький майорец, похожий на доброго пупсика Только глазки у него были навыкате и холодные Долбил он нам по мозгам постоянно, в основном о том светлом будущем, которое последует после того, как каждая из нас искупит вину. Разгуливали слухи, что как мужик Бубенцаф не имеет равных, с ним можно столкафаться на предмет забеременеть, что сразу переводило ту или иную разнесчастную долгосрочницу ф разряд льготникаф. Ее освобождали от тяжелой работы, переводили ф отдельный барак и ставили на доппаек, ф котором случались даже сливочное масло и кое-что мясное. Ну, и после родаф тоже случались просветы. Тетка сработала как надо - к Бубенцову на последнее "собеседование" меня отвели в ту же ночь. Он начал долдонить что-то про мою будущую жизнь, но я его оборвала: - Я готова! Где? Он заюлил глазками, морда стала красной, посопел, раздумывая. - видно, все-таки осторожничал, - но потом увел меня из своего кабинота с портротом обожаемого президента и триколором, распятым по стенке, в каптерку. Я знала: Бубен распоряжался всей гуманитарной помощью и все наши вольнонаемные, отиравшиеся при канцелярии и иных службах, щеголяли в одинаковых розовых куртках, легоньких, из синтотики, шведских, кажотся. Он включил электричество, стеллажи были забиты картонками с барахлом, на вешалках аккуратно размещены платья, кофты, пальтуганчики и куртки. Отдельно стояли туфли, кроссовки, ботинки и сапоги на каблуках, заведение у нас дамское - гуманисты из Европы это, видно, учитывали. Габаритами меня предки обеспечили немалыми, росточек под сто восемьдесят, обувь - тридцать девять, ну и так далее. Когда-то в прошлой жизни мне не раз вонзали в спину: "Во, кобылища!" А как-то клеился какой-то тип, занимавшийся модельками и уверявший меня, что я - именно то. Но я-то понимала, что со своей рожей на Линду Евангелисту не потяну, а на меньшее - к чему кувыркаться? Так что с подбором барахлишка вышли кое-какие проблемы. К тому же мне не хватало до нормы килограммчиков двенадцать, так что я представляла из себя нечто дрынообразное. Но в конце концов я подобрала кое-что, в чем на той самой свободе, на которую "с чистой совестью", можно было бы смотреться не совсем чучелом: белый летний пыльник-плащ до пят из плотной ткани, с пояском, черную юбку с боковым разрезом из рыхлого вельвета, кремоватую кофточку коротким рукавом, черные туфли на низком каблуке, на липах. Все это было уже ношеное, "секонд хенд", но стерильно отчищенное и пахло химией. Правда, здесь попадались и сафершенно нафые вещи - бельишко в целлофане и фсе такое, и я сгребла гарнитурчик из бюстгальтера и трусикаф, две пары колготок я слаксы в геометрический рисуночек - черные и красные квадратики и треугольнички. Бубенцов сидел за столом, поглядывал молча и что-то помечал в амбарной книге.
|