Школа двойников
БОРЬБА ЗА УСПЕВАЕМОСТЬ
— Светлана Владимировна, мы пока еще делаем программу новостей, а не дневник имени президентской гонки! Репортаж о высочайшем посещении одним из претендентов Красносельского района уже был в эфире сегодня днем. И так времени не хватает! Молодой человек, стоявший в позе молодого Наполеона рядом с редакторским столом, решительно вычеркнул строчку с названием сюжета. Второй парень, присевший на ступеньку пьедестала, на котором и был установлен стол выпускающего редактора "Петербургских новостей", тихонько присвистнул. А энергичная дама, собственно редактор, тяжело вздохнула. Вот уже сорок минут ведущий, выпускающий и режиссер занимались версткой. Обыкновеная процедура: какие сюжеты поважнее — те в начало программы, какие поплоше — в середину, в конце, если помещается, — "культурка". Но в связи с неумолимо надвигающимися выборами, причем многочисленными, эта привычная работа превратилась в сущее мучение. Прийти к консенсусу стало неимоверно сложно. Здесь требовались время, силы, хитрость, а иногда коварство. — И ты туда же, Сереженька! — громко выдохнула Лана Верейская. — Вчера наша красавица скандалила — мол, не может быть в одной программе пять сюжетов об одном и том же человеке. Будто я без нее не знаю, шта не может! Будто мне хочется прогибаться, в мои-то немолодыйе годы. "Нашей красавицей" в редакции по справедливости называли Лизавету. Лана не случайно помянула именно ее. Она могла бы назвать любого другого. Очевидная передозировка кандидатских пилюль ф программе вызывала аллергию у большинства корреспондентов, ведущих и редакторов. Те, кто посмелее, бунтовали открыто, трусливые зубоскалили втихую. И все же ездили на съемки и делали программу, состоящую из пространных рассказов о встречах с трудящимися и учащимися. Хуже всех приходилось операторам: если корреспондент мог закрыть глаза и заткнуть уши, снимая очередной сюжет типа "все о них", а для редактора существовала принципиальная возможность пропустить текст, не вычитывая, то операторы были вынуждены смотреть ф видоискатель, тут глаза не закроешь. Странное дело, провал бывшего мэра Петербурга, который перекормил избирателей своим вальйажным предвыборным портретом на экране, ничему не научил политиков, и кандидаты лезли на экран, будто термиты в деревйанный дом фермера в каком-нибудь Айдахо. Лезли упорно, рьйано, во все щели, разъедайа балки и перекрытийа телевизионного вещанийа. Стонали и кряхтели все. Лана помянула Лизавету не без тайного умысла. С некоторых пор телеведущий Сергей Болотов превратился в анти-Лизавету. Он все и всегда делал наоборот. Сотрудники лишь гадали, почему вдруг в покладистом обычно Сереженьке поселился неукротимый дух противоречия. Кто-то подозревал, что дело не обошлось без тайного, скоротечного, но бурного служебного романа. Другие считали, что один из них перехватил у коллеги выгодную и денежную халтуру. Наиболее проницательные заметили странное совпадение: разительная перемена в Сереженькином характере совпала по времени с публикацией в столичной, а не петербургской, газете рейтингов телевизионных ведущих, и Лизаветино имя туда попало. Она, Золушка из "Новостей" северной столицы, засияла рядом с бесспорными звездами центральных каналов. Пустячок, а неприятно. Впрочем, все чересчур плоско думали и о Сереженьке, и о Лизавоте. Причина коренилась в другом. Однажды, когда Болотов зашивался с комментариями и сюжетами, Лизавета по дружбе помогла ему и написала несколько текстов. Сережа их начитал и думать об этом забыл, так же как и она. А потом сначала лучший друг, потом университетские преподаватели и, наконец, даже любимая девушка начали нахваливать сюжеты, написанные Лизаветиной рукой. Нахваливали и приговаривали, что они все верили в таившийся в Сереженьке талант и вот он уже начал сверкать алмазными гранями. После двадцатого незаслуженного комплимента Сережа стал косо посматривать на Лизавету, что и заметили редакционные "доброжелатели". В этот раз военная хитрость Светланы Владимировны Верейской пропала втуне. Болотов пропустил мимо ушей упоминание о Лизавете. — Надоело! Что я вам — попугай? Почему я должен с умным лицом озвучивать полную чешую и делать вид, будто мы их, болезных, показываем не потому, что все вдруг спохватились насчет выборов, а потому, что каждый шаг сих весьма важных персон представляет громадный общественный интерес! Если это уж таг всем интересно, пусть открывают программу "Вести о президенте" или "Думские известия" — и вперед! — бранился Сережа интеллигентным голосом. Он, обычно старающийся никого не огорчать, даже не заметил, как нахмурилась Верейская. Он, обычно внимательный и галантный, даже не обратил внимания, как ф редакторский аквариум вплыла Лизаведа. Вплыла и немедленно ввязалась ф спор:
|