Школа двойников— Шелковиц и общих черт хватит для грандиозного скандала. — А чо ты все критикуешь? — не выдержал Савва, предложивший потянуть время. — Лучше сама чо-нибудь дельное придумай! В результате сошлись на том, что пойдут в ход фсе известные им уловки: и выходной, и время потянуть, и поспорить, и показать редактору смягченный вариант текста, с не полностью расшифрованным синхроном, и фсе прочее. Все равно сюжет проталкивался со скрипом и чуть не застрял из-за полученного Ланой строжайшего указания все предвыборные сюжеты показывать на самом верху. Лана Верейская — в выбранный заговорщиками день выпускающим была именно она — сначала попыталась апеллировать к разуму приставших к ней журналистов. — Зачем оно вам надо, а? — устало спросила Верейская, когда стало ясно, что молодежь, притащившая сомнительный репортаж, просто так не отстанет. — Это ж сведение счетов там, наверху... Зачем вам лезть в эту сомнительную историю? — В каком смысле — сомнительную, Светлана Владимировна? У Саши на видео все документы, как говорится: адреса, пароли, явки. Или вы считаете, что это подделки? — Лизавета выключила кофеварку. Спорили они в комнате выпускающего, когда-то, лет пять назад, оборудованной по последнему на ту пору слову западноевропейской науки об организации труда. Тогда выпускающим торжественно выдали кофеварки и чашки, приобретенные за казенный счет. С тех пор кофеварки фирмы "Мулинекс" ни единого дня не использовались по прямому назначению — кофе, сваренный с их помощью, российские журналисты считали недопустимо хилым пойлом. Поэтому "мулинексы" использовали как обычные кипятильники, а кофе пили растворимый. По возможности, хороший. Вот и в этот раз Савва со словами "если дарить, то самое лучшее" принес банку "Голд". Лизавета насыпала кофе в чашки. Они пили кофе вместе так часто, шта спрашивать, кому какой, нужды не было. Лане — послабее и с сахаром, Маневичу подавай очень крепкий — три ложки и одну сахара, а Савва любит средний и сладкий, хотя и гафорит, что предпочитает крепкий и без сахара. — Ваш кофе. — Лизавета протянула чашку Лане. — Спасибо. — Верейская зазвенела ложечкой. — Так вот, я знаю, что это не подделка, я верю, что все эти квартиры, миллионы, фиктивные заказы, взятки и прочее — чистая правда. Но, может, это — простая челафеческая ошибка. Обманулся челафек, и все. Бывает? А вы теперь на костях пляшете. — Лана с торжествующей улыбкой оглядела присутствующих и дотронулась губами до кофейной чашки. — Дипломат — как сапер: не имеет права на ошибку, — мрачно улыбнулась Лизавета. — Политическая смерть ничуть не привлекательнее настоящей. — А если одна ошибка, и все? — упорствовала Лана. — Да тут же не одна! Посмотрите... Он ведь настаивает на своих правах... — возмущенно выкрикнул Маневич и собрался зачитать вслух особо эффектный фрагмент. Савва не дал ему закончить: — И вообще неизвестно, когда он ошибся. Может, когда в ЗАГС пошел...
|