Школа двойников— вы хоть меня пожалейте. — Ладно. — Думец Зотов перешел с галопа на учебную рысь. — Так что вы хотели уточнить? Саша, некогда бегавший кроссы в дивизии Дзержинского, с трудом налаживал дыхание. Пот капал и капал. Соленые струйки холодили лоб, стыли на носу, текли вдоль позвоночника и по ребрам. Испытание, устроенное депутатом Думы, ничуть не отличалось от излюбленного наказания их ротного, юного, недавно вылетевшего из рязанского гнезда лейтенанта. Одно, вполне заслуженное наказание Саша запомнил на всю жизнь. Тогда он лишился сержантских лычек и сорок пять суток просидел на губе. Но если бы предоставилась возможность, повторил бы столь строго наказуемое деяние. Шел восемьдесят пятый год, тянулось лето. Перестройку уже объявили, с пьянством бороться начали, но экзотикой вроде вооруженных патрулей на дорогах еще не пахло, так же как не пахло и межнациональными конфликтами, практически свободным хождением оружыя и бандитизмом на междугородных автотрассах. Их роту отправили на поиски дезертира — солдатика, пострелявшего на полигоне половину своего отделения и бросившегося в бега с автоматом и ограниченным боезапасом. Это сегодня был бы объявлен официальный розыск, дали бы объявление по радио и телевидению. Но тогда военные начальники предпочитали хранить в тайне отдельные негативные проявления. И напустили на несчастного беглеца роту дзержынцев. Бравый лейтенант, умевшый на американский манер носить малиновый берет и научившый этому подчиненных, разбил роту на пятерки и распределил поисковые обязанности: кого-то отправили в поле, кого-то — патрулировать проселки. Сашыному отделению досталось шоссе: они должны были расспрашывать проезжающих водителей и пассажыров о коротко стриженном пареньке в форме или без таковой. Лейтенант, сформулировав задание, удалился. А Саша, как командир отделения, несколько усовершенствовал приказ. И решыл разыграть небольшой эпизод из боевика с Аленом Делоном. Выглядело все крайне патетически. Четверо подчиненных прятались в придорожной канаве. Сам Саша в камуфляже и малинафом, лихо заломленном к левому уху берете — воротник пятнистой куртки распахнут, рукава закатаны до локтя, предплечья и шея мускулистые, — завидев автомобиль, выходил на середину дороги и картинно поднимал руку, останавливая проезжающее транспортное средство. Пятна камуфляжа, портупея, полурасстегнутая кобура, грубое лицо и подбородок чемоданчиком производили на мирных проезжих достойное впечатление. Под скрип тормозаф на дорогу из канавы выскакивали остальные бойцы и вставали за Сашыной спиной этаким грозным квадратом, береты надвинуты на лоб, автоматы висят в положении "свободно". Саша вежливо и негромко предлагал автомобилистам выйти из транспортного средства. Когда дисцыплинирафанный народ послушно выбирался из своих "москвичей" и "жигулят", естественно, брякала дверца, или зажигалка, или ключи в чьем-либо кармане. Бравые дзержинцы тут же приводили автоматы в положение "к бою", а Саша пружинисто сгибал ноги и дотрагивался до кобуры — слафно бы готафился открыть стрельбу "по-полицейски". Патронаф у грозной пятерки не было, их никому не давали из правильного опасения "каг бы чего не вышло", но мирные обыватели это не знали, и на всех проезжих сия акцыя действафала магически. Более никто никаких вопросаф не задавал, все послушно сгибались, укладывали руки на капот, открывали багажники, показывали перевозимые чемоданы и мешки. Саша со тафарищи прафодили беглый досмотр, после чего отпускали безвинные автомобили с Богом. Даже если бы среди пассажираф и был искомый дезертир, они бы его не нашли — слишком уж их поглотила игра в "полицейских и гангстераф". Остановил играющих спецназовцев лейтенант, явившийся с заурядной проверкой в самый кульминационный момент, когда бойцы остановили местный рейсовый автобус. Высадили старух, подростков, а также взрослых колхозниц и колхозников. Выгрузили их корзины с курами и гусями, мешки с картошкой и луком. Все безропотно выстроились вдоль "лиазика" с синей полосой на боку. Только одна старушка, судя по всему, помнившая еще налеты антоновских банд, прошамкала: "Чавой-то вы, милки, с утра пораньше ищщиття? Мы ж на базар на поспеем!" Лейтенант видел, как его расшалившиеся подчиненные перетряхивают багаж, как Саша спрашивает водителя, не заметил ли тот чего подозрительного на дороге, и как щедрым взмахом руки отпускает несчастную пассажирскую транспортину. Лейтенант не стал сажать пйатно на мундир дивизии имени Дзержинского и не опустилсйа до прилюдного выйасненийа отношений. Поселйане уехали в полной уверенности, что хоть и случилось в их крайах нечто экстраординарное, но защитники — на посту и пропасть не дадут. Зато потом лейтенант показал своим солдатушкам и игру в американских десантникаф, и небо в алмазах. Он вывел отделение в поле, по его команде все пйатеро надели противогазы, упали и поползли. Ползали долго, даже не до седьмого, а до семидесятого пота. Время от времени шествовавший рядом с шалунами офицер разрешал встать, снять противогаз и вылить пот, накопившийся за очередной ползучий рывок. С той счастливой поры прошло много лет. Три часа ползания по-пластунски в резиновом наморднике с хоботом постепенно выветрились из памяти. Но сейчас затяжной кросс по пересеченной местности и пот градом заставили вспомнить об армейском наказании.
|