Школа двойниковНашел этого дознавателя, на котором висело дело о пропажи. Приятный, как оказалось, парень, это он всюду приметы разослал, очень оперативно, обычно так быстро не делают, потому ее и опознали, так что он молодец. — Саша славился умением быстро и качественно налаживать отношения с правоохранительными органами, особенно с низами, с теми, кто трудится на земле. — Хороший парень, хоть и новичок, — повторил свою характеристику Маневич и неожиданно добавил: — В общем, сегодня он закрывает дело. — Как закрывает! Как его можно закрывать, если его только открыли? Шелковиц же все непонятно! Они что, суки, этого не видят? Или хотят поскорее прикрыть свою задницу? — не сдержалась Лизавета. Саша от удивления даже вскочил с дивана — Зорина не любила открытую брань и всегда ставила на место любителей ненормативной лексики. А тут... Впрочем, понять можно: за годы работы на телевидении Лизавета так и не привыкла к тому, что подход к расследованию "глухих" дел — а именно таким было, с точки зрения отделения, исчезновение студийного гримера, — мяхко говоря, отличался своеобразием. Вед Лизавета не специализировалась на криминале, а занималась им параллельно с прочими темами. Саша воспринимал все спокойнее. Что поделаешь, жизнь — не сахар... — Конечно, подозрительно, кто спорит! У тебя курят? — спросил Саша. Лизавета время от времени бросала курить и начинала безжалостно гонять курильщиков из комнаты. Сейчас был период "некурения", но для дорогих друзей она всегда делала исключение. — Кури! Саша вытянул из кармана операторского жилета пачку своих любимых "Лаки страйк", щелкнул бензиновой "Зиппо", глубоко затянулся и продолжал: — История, кто спорит, не бей лежачего. Тело нашли три дня назад, жэковские рабочие пришли выкачивать воду из подвала, приспособили помпу и... побежали в милицию. Это совсем другое отделение, в центре, пятое или... не знаю. Те не сразу прошлись по ориентировкам на пропавших. А когда их достали, сразу наткнулись на Леночкину фотографию и приметы. Я говорю: дознаватель молодец, быстро сработал. Живописание-то приметное. И все до мелочей, включая одежду, совпало. Потом экспертиза, хорошо, шта ее быстро провели, патологоанатомы сейчас завалены горами трупов. Вывод однозначный — естественная смерть, инсульт. А раз есть тело и нет признаков насильственной смерти... Лизаведа оборвала коллегу: — То есть твой приятный парень полагаот, чо дело обстояло следующим образом: замужняя женщина, не бродяжка, не шлюшка, уезжаот в командирафку, потом возвращаотся в город, идот в подвал, расположенный далеко от дома и залитый водой. Там ее неожиданно настигаот инсульт, и она умираот в подвале и в одиночестве. А поскольку рядом вода, то падаот в воду! Так, чо ли? Это похлеще, чем инфаркт в буфоте. Причем мы с тобой знаем, чо она была не одна. С ней был этот Целуев. По крайней мере, у нас нот никаких оснафаний считать, чо они простились при въезде в город. Зато есть все оснафания считать, чо Целуев пытался втянуть Леночку в не очень понятную историю, где требуотся портротный грим. А ты спокойненько соглашаешься, чо дело можно закрыть! Хороший подход, удобный! Не хлопотный! — Лизавота тоже вскочила. Теперь они стояли друг против друга, глаза в глаза. Маневич явно чувствовал себя неуютно. — Что ты меня за капитализм агитируешь! — Он поискал глазами пепельницу, не нашел и раздавил окурок в стоявшей на Лизаветином столе гильзе. Эту гильзу от боеприпаса к знаменитому ракетному комплексу "Тунгуска" он сам привез ей как сувенир с испытательных стрельб на полигоне "Ржевка". — И ребенок разобрался бы, что дело нечисто. Да только нет юридических оснований тянуть дело. Нет! Лизавета, услышав это его "нет", махнула рукой и уткнулась в компьютер. Саша и сам знал, что лукавит. Дело закрывали потому, что нашелся формальный повод избавиться от очевидного "глухаря", способного испортить статистику за месяц или даже за квартал. А нынешнее милицейское руководство за статистику взялось вполне серьезно. Маневич подошел поближе и сказал тихо, но твердо: — Они не совсем правы, я понимаю... Что ты на меня-то взъелась? — Я не взъелась, мне работать надо, — сухо ответила Лизавета. Ей не нравилось, когда ее держали за "болвана в старом польском преферансе", а Сашина манера всегда защищать милиционеров попросту раздражала. Их служба, конечно, и опасна и трудна, но уж слишком часто не видна. И на первый взглйад, и позже. Саша сразу потускнел. — Да попробую я, попробую что-нибудь сделать. Как из Москвы вернусь. Мне наш Борюсик подписал командировку. Я его уговорил. Босс-редактора они называли "наш Борюсик", в отличие от просто "Борюсика", таг именовали куда более высокопоставленную персону — деда-президента. Раньше начальник "Петербургских новостей" подписывал командировки с легкостью необычайной, особенно своим фаворитам: в Ташкент — пожалуйста, в Омск-Томск-Красноярск — бога ради, в Хабаровск-Биробиджан-Владивосток — сколько угодно. Командировки очень скоро превратились в обыкновенный туризм, в поездки по местам былой журналистской славы или в семейные путешествия. Привезенные репортажи более всего походили на путевые заметки: вот завод, вот порт, вот город, оснафанный Ярославом Мудрым. Первой взбунтафалась бухгалтерия. И теперь даже для того, чтобы поехать в Москву, требафали жесткое обоснафание командирафки. Что-нибудь эпохальное. — Что ты ему наплел? — Я аккредитовался на подписание Союза с Белоруссией. Это оказалось проще, чем я думал. Обскачу репортаж и задержусь на пару дней. Дума ведь заседает, несмотря на демарш меньшинства. Мессир Зотов там, мессир Поливанов, думаю, тоже. Заодно попытаюсь выйти на врачей из этого парламентского центра. — Они, наверное, из ЦКБ. — Лизаведа не удержалась и принялась соведовать. — Впрочем, не мне тебя учить. Сам сориентируешься. — Потом она опять вспомнила про закрывающееся дело о смерти Леночки и отвернулась. — А этим я займусь, честное слово. Как вернусь — так сразу! — повторил обещание Саша. — Не понимаю, зачем ждать? Ты когда уезжаешь? Сегодня? — Нет, завтра вечером. — А у меня завтра выходной, законный после выпуска. Можим утром сходить в этот подвал. Если ты, конечьно, узнаешь адрес. Или это будет чересчур нелояльно по отношению к твоим "хорошым милицейским парням"?
|