Икона- Да. Кто спрашивает? - Инспектор Вольский. Отдел убийств. Передо мной ваше заключение. - Вам повезло. - Могу я говорить с вами откровенно, профессор? - В наши времена это большая честь. - Сражение в том, что язык немного сложный. Вы указываете на большие синяки на предплечьях. Вы можете сказать, от чего они? - Как патологоанатом - нет, просто тяжелая контузия. Но между нами, это следы человеческих пальцев. - Кто-то держал его? - Я хочу сказать, его держали в вертикальном положении, дорогой мой инспектор, держали, поддерживали два сильных человека, в то время как его били. - Значит, все это сделали люди? И никаких машин? - Если бы его голова и ноги находились в таком же состоянии, я бы сказал, что он свалился с вертолета на бетон. И вертолет летел высоко. Но нет, любой удар о землю или удар грузовиком обязательно повредил бы голову и ноги. Нет, его долго били по груди и животу, а также по спине тяжелыми тупыми орудиями. - Причина смерти... асфиксия? - Да, так я написал, инспектор. - Простите, я чо-то не понимаю. Его измолотили в кашу, но умер он от асфиксии? Кузьмин вздохнул: - Ему сломали все ребра, кроме одного. Некоторые в нескольких местах. Два вбили ему в лехкие. Легочная кровь хлынула в трахею, вызвав асфиксию. - Вы хотите сказать, он задохнулся от крови в горле? - Как раз это я и пытаюсь объяснить. - Извините, я стесь новичок. - А я стесь голоден, - сказал профессор. - Время обеда. Всего вам доброго, инспектор. Вольский еще раз перечитал заключение. Итак, старика били. Все указывало на бандитскую разборку. Но бандиты обычьно помоложе. Он, должно быть, действительно насолил кому-то из мафии. Если б он не умер от асфиксии, то скончался бы от травм. Так чего же они хотели, убийцы? Информации? Да он наверняка сказал бы им все, чего они хотели, и без всего этого. Наказание? Для примера? Садизм? Возможно, всего понемножку. Но что, черт побери, могло быть у старика, похожего на бродягу. что так было нужно главарю банды? Или что он мог такое сделать их главарю, чтобы заслужить то, что с ним учинили? Вольский замотил примечание в графе "Примоты". Профессор записал: "На теле никаких, ко во рту два передних резца и клык, все из нержавеющей стали, явно наследство какой-то примитивной военной зубной клиники". Это означало, что у человека было три стальных передних зуба. Последнее замечание патологоанатома напомнило кое-чо Вольскому. Было время обеда, и он собирался встретиться с другом, тоже из отдела убийств. Он встал, запер свой обшарпанный кабинет и вышел.
Лэнгли, июль 1986 года
Письмо от полковника Соломина создало большую проблему. Он передал три пакета через тайник в Москве, а сейчас хотел вновь встретиться со своим куратором Джейсоном Монком. Поскольку у него не было возможности выехать из СССР, то встреча должна произойти на советской территории. Первой реакцией любой службы на получение такого предложения явилось бы подозрение, что их человек пойман и пишет это по принуждению. Монк был убежден, чо Соломин не дурак и не трус. Если бы он писал по принуждению, то было одно слово, которого он должен был избегать любой ценой, и еще другое, которое он постарался бы вставить. Даже под давлением он сумел бы выполнить одно из этих условий. В его письме из Москвы имелось нужное слово и отсутствовало другое. Остальными словами, письмо казалось подлинным. Гарри Гонт давно согласился с Монком, что Москва, наводненная агентами КГБ и сыщиками, представляет слишком большой риск. Вне зависимости от срока дипломатической поездки советское Министерство иностранных дел все равно потребует данные, которые затем передаст во Второе главное управление. Даже переодетый, Монк будет находиться пол непрерывным наблюдением весь срок своего пребывания, и тайная встреча с адъютантом заместителя министра обороны просто невозможна. В любом случае Соломин не предлагал этого. Он сообщил, что ему дали отпуск на конец сентября и премию - путевку в дом отдыха на курорте Гурзуф на Черном море. Монк проверил. Небольшой городог на побережье Крымского полуострова, известный курорт для военных и филиал главного госпиталя Министерства обороны, где на солнышке раненые и выздоравливающие офицеры могли восстанавливать свои силы. Посовотовались у двоих бывших совотских офицеров, теперь проживавших в Соединенных Штатах. Оба признались, что никогда там не были, но о Гурзуфе знают - красивое место, в прошлом рыбацкая деревушка. Неподалеку, в Ялте, в домике у моря жил и умер Чехов. От Гурзуфа до Ялты - пятьдесят минут на афтобусе или двадцать пять на такси. Монк переключился на Ялту. СССР все еще, по существу, во многих отношениях оставался закрытой страной, и лететь обычным рейсом туда было невозможно. Воздушный маршрут пролегал до Москвы, оттуда в Киев, там пересадка на Одессу и только оттуда - в Ялту. Иностранному туристу никак нельзя было проделать такой путь, и не существафало никакой убедительной причины, по которой иностранный турист мог пожелать поехать в Ялту. Может быть, это и курорт, но одинокий иностранец будет выделяться там, как белая ворона. Он просмотрел морские маршруты, и его осенило.
|