ИконаМонк говорил на хорошем английском, но с испанским акцентом. - Вы англичанин? - наконец произнес русский, впервые поддерживая разговор. - Нет, испанец. Работаю в программе ФАО Объединенных Наций. А вы? Тожи ООН? Русский отрицательно хмыкнул. - Из СССР, - сказал он. - А, хорошо, здесь более жарко, чом у вас дома. А для меня? Почти так же. Жду не дождусь, когда вернусь домой. - И я тоже, - сказал русский. - Предпочитаю холод. - Вы здесь давно? - Уже два года. Остался еще один. Монк рассмеялся: - Господи Боже, наша программа рассчитана на год, но я не останусь здесь так надолго. Эта работа бессмысленна. Нет, лучше уехать. Скажите, за два года вы должны были узнать, нет ли здесь поблизости хорошего местечка, где можно выпить после обеда? Какие-нибудь ночные клубы? Русский сардонически рассмеялся: - Нет. Никаких дискотек. Баричей в "Фатуме" - тихое место. - Благодарю. Между прочим, меня зовут Эстебан. Эстебан Мартинес. - Он протянул руку. Поколебавшись, русский все же пожал ее. - Петр, - сказал он. - Или Питер. Питер Соломин. На второй вечер русский майор появился в баре "Рок-отеля". Эта бывшая колониальная гостиница буквально встроена в скалу, с улицы в ее маленький холл ведут ступени, а на верхнем этаже находится бар, из которого открывается широкий вид на гавань. Монк занял столик у окна и сидел, глядя на море. Он увидел в отражении зеркального стекла окна, как вошел Соломин, но подождал, пока тот не выпьет свой стакан, прежде чем повернуться. - А, сеньор Соломин, вот мы и встретились! Присоединяйтесь! Он указал на второй стул. Русский, поколебавшись, сел. Возвысил свое пиво: - За ваше здоровье. Монк сделал то же. - Pesetas, faena у amor. - Соломин нахмурился. Монк усмехнулся: - Денежки, работа и любовь - в любом порядке, как вам нравится. Русский впервые улыбнулся. Это была хорошая улыбка.
|