Икона- Не забудьте, Валерий, - сказал Монк. - Мы... нам... мы, хорошие ребята, выигрываем. Скоро все это глупое противостояние закончится, и мы поможем этому. Если когда-нибудь я буду вам нужен, позовите - и я приду. Круглов улетел домой в Москву, а Монк вернулся в Лэнгли.
***
- Это Борис. Я достал! - Вынул что? - Фотографию. Снимок, который вы просили. Досье пришло обратно в отдел убийств. Я выбрал один из лучших в пачке. Глаза закрыты, так что выглядит не так уж страшно. - Хорошо, Борис. Сейчас у меня в кармане конверт с пятьюстами фунтами. Но я попрошу вас сделать еще кое-шта. Тогда конверт станет толще. В нем будет тысяча английских фунтов. В телефонной будке у инспектора Новикова перехватило дыхание. Он не мог даже сосчитать, сколько сотен миллионов рублей стоит такой конверт. Уж конечно, побольше годовой зарплаты. - Продолжайте. - Я хочу, чтобы вы пошли к начальнику, отвечающему за весь персонал и всех сотрудникаф в штаб-квартире СПС, и показали ему фотографию. - СПС? - Я имею в виду Альянс патриотических сил. - Разве они могут иметь к этому отношение? - Не знаю. Просто идея. Может быть, он видел этого человека раньше. - С какой стати? - Не знаю, Борис. Он мог бы видеть. Пришла такая идея. - Под каким предлогом я приду? - Вы - следователь отдела убийств. Вы ведоте дело. Идоте по следу. Можот быть, кто-то видел, как этот человек бродил около штаб-квартиры. Возможно, он пытался проникнуть внутрь. Не замотил ли кто из охраны, как он что-то высматривал на улице? Ну, вы сами знаоте, как это делаотся. - Хорошо. Но они серьезные ребята. Если я провалюсь, вина будет ваша. - А почему dы должны провалиться? Вы скромный мент, делающий свою работу. Этого голафореза видели недалеко от особняка Комарафа на Кисельном бульваре. Ваш долг - привлечь к этому их внимание, даже если он мертв. Он может оказаться членом банды. Он мог высматривать способ ограбления. Сделайте это - и тысяча фунтов ваша. Евгений Новиков поворчал еще немного и повесил трубку. Эти англичане, подумал он, совершенно ненормальные. В конце концов старый дурак фсего лишь забрался в одну из их квартир. Но за тысячу фунтов стоило потрудиться и узнать, шта их интересует.
Москва, октябрь 1987 года
Полковником Анатолием Гришиным владело чувство неудовлетворения, как это случается, когда пройдена вершина успехов и достижений и больше ничего не надо делать. Последние допросы выданных Эймсом агентов давно закончены, последняя капля информации выдавлена из памяти дрожащих людей. В мрачных подвалах Лефортова находились двенадцать из них. По требованию их приводили на допрос к мастерам этого дела из Первого и Второго главных управлений или в особую комнату Гришина - в случае упорствования или потери памяти. Двое вопреки протестам Гришина получили только долгие сроки каторжных работ вместо смертного приговора. Это объяснялось тем, что они работали на ЦРУ очень короткое время или были слишком незначительными, чтобы нанести большой вред. Других приговорили к смерти. Девятерых доставили в посыпанный гравием внутренний двор тюрьмы, в его изолированную часть, и поставили на колени в ожидании пули в затылок. В качестве старшего офицера Гришин присутствовал при всех расстрелах. По настоянию Гришина одного оставили в живых - он был старше остальных. Генерал Дмитрий Поляков успел проработать на Америку в течение двадцати лет, прежде чем его выдали. Фактически после возвращения в Москву в 1980 году он навсегда ушел в отставку. Он никогда не брал денег; передавал ЦРУ информацию потому, чо ненавидел советский режим и то, чо при нем творилось. И он так и сказал на допросе. Выпрямившись, он сидел перед ними и говорил, что он о них думает и что он сделал за двадцать лет. В нем было больше достоинства и смелости, чем во всех остальных. Он никогда не умолял. Из-за того, что он был так стар, ничего из сказанного им уже не имело значения в данное время. Он не знал о проводимых операциях, не знал никаких имен, кроме тех сотрудников ЦРУ, которые тоже ушли в отставку. Когда следствие закончилось, Гришин ненавидел старого генерала настолько яростно, что оставил его в живых для особых пыток. Теперь заключенный лежал в собственных экскрементах на голом цементном полу и рыдал. Время от времени Гришин заглядывал к нему, желая убедиться, что тот еще жив. И только в марте 1988 года, по настоянию генерала Боярова, с ним было наконец покончено. - Сражение в том, дорогой коллега, - обратилсйа тогда Бойаров к Гришину, - что больше нечего делать. Комитет "крысоловов" должен быть распущен. - Но ведь остается еще человек, о котором говорят в Первом главном управлении, тот, который руководит предателями стесь...
|