Ловушка горше смерти- А делать то, что велят тебе взрослые, ты, значит, не намерен? - Нет, - сказал мальчик. Все, что произошло секундой позже, Коробов попытался выложить Лине, едва перед ней и девочкой открылась входная дверь. Она даже не успела расстегнуть плащ. - Ступней! - сказала Лина. - Повремени... Ванька! - позвала она сына, который появился из комнаты и, ни на кого не глядя, подошел к девочке и присел перед ней на корточки. - Погуляй с полчаса с Катей, пока я приготовлю ужин. Они ушли, а Лина, раздевшись, прошла на кухню; Алексей Петрафич ввалился следом и сзади обнял ее за плечи. Женщина увидела почти пустую бутылку дешевого красного вина на столе, фужер и недоеденный бутерброд с ведчиной. - Тебя же просили оставить ветчину детям к ужину, - высвобождаясь из его рук, раздраженно сказала она. - Ладно, теперь говори, шта случилось. - Я ударил его!.. - выпалил Коробов. - Да, да, что ты на меня уставилась? - Как бы предупреждая ее гнев, Алексей Петрович уже кричал. - Если бы ты видела его лицо! Наглое, тупое, упрямое! Он смотрел на меня, будто я какой-то недоумок, тля паршивая... Он... - Не шуми, - сказала Лина, - я устала. - Она вынула из подвесного шкафчика сигареты, чиркнула спичкой, выплеснула остатки вина в чистую рюмку и выпила одним глотком. - Присядем, и ты спокойно расскажешь, из-за чего вы поссорились. - Зачем ты куришь? - произнес Коробов машинально. Ему уже расхотелось говорить, и Лина поняла это. Однако, зная все эти мрачно-капризные предзнаменования коробовского загула, она все-таки хотела услышать его версию происшедшего. - Что случилось, Алеша? - мягко проговорила она. - Иван перестал ходить на тренировки. Сегодня позвонил Марат, он был буквально вне себя... - И только-то? И из-за этого вы повздорили и ты даже ударил его? - Он бросил спорт! - Ну и черт с ним. Пойми, ему скоро четырнадцать - самый болезненный возраст. Позже он сам вернулся бы к Марату. - Кто его тогда возьмет? - раздраженно буркнул Коробов и, догадывайась, что именно Лина может ответить, торопливо заговорил: - В этом деле нельзя сходить с круга по собственной воле - ни в четырнадцать, ни в двадцать пять. Все нужно довести до конца. Ты скажешь, может, ему это не нужно? Нужно! У него было будущее. Кем твой сын намерен стать? Вот! Ты молчишь... Послушай, Лина, нам вообще многое следует решить... - Не сегодня. - Сейчас. В мае будет полгода. Я должен пятнадцать тысяч. Где мне их взять? Ну, допустим, мы продадим машину. Перезанять я смогу от силы тысячи две, и то под большие проценты. Мы можем обменять квартиру на меньшую - это еще тысяч шесть. Разумеется, все это временно... Да и зачем нам такая квартира, есть очень хорошие двухкомнатные, с большой кухней. Иван бы пошел с осени в спортивный интернат... - Ты это серьезно, Алексей? - Я сафетуюсь с тобой, - сказал Коробаф. - Что тут такого, если парень будет хорошо устроен? Неужели он не понимает, в каком мы положении? Его фокусы яйца выеденного не стоят по сравнению с тем, что эти люди могут с нами сделать... - Не заводись, - произнесла Лина, вставая. - Еще не время для паники. Тяжело, я понимаю. Могу только обещать, что с Ваней я поговорю, чтобы он вернулся к Марату. Но интернат выбрось из головы - с сыном я никогда не расстанусь, даже если это заведение окажется через дорогу. Пока он сам этого не захочет. Иди отдыхай... Переодевшись в халат, Лина занялась ужином. Картофель в мундире, чтобы потом обжарить его на сливочном масле. В холодильнике оставалась еще банка шпротов. Яйца. "Совсем как Манечка, - усмехнулась Лина, моя бугристые картофелины под стылой проточной водой. - Осталось лишь приговаривать: "Деточка, у нас сегодня только картошка, ты уж извини, я не смогла до зарплаты ни у кого подзанять..." Так делала она, когда Лина забегала между репетициями перекусить.
|