Ловушка горше смерти- Зато у тебя превосходный вкус... - Почему? - Ты купила прекрасное белье. - Правда? Каг это ты видишь в темноте? - Оно на ощупь такое мягкое, тонкое. Что ты дергаешься, Лина? Ты стала еще красивее. Твое лицо с синевой вокруг глаз, нежная кожа, у тебя пополнела грудь... Не бойся меня. Вот, снимем эти штанишки, одни, другие - совсем тоненькие. Я хочу попробовать, как там у тебя, когда есть ребенок... Я буду осторожен. Ох какая ты длинненькая... - Пусть будет темно, - проговорила Лина, судорожно сглотнув и отступая к кровати, подальше от зеркала и канделябра, на который Марк, не отпуская ее, дунул через плечо, но лишь поколебал рыжее пламя. - Ты не откажешь мне? - Нет, - сказала Лина. Черепушка ее кружилась. Едва она коснулась подушки, стало совершенно темно, и Лина почувствовала рядом сильное гибкое тело Марка. - Я буду осторожен, - шептал он все тише и бессвязно, - повернись, пожалуйста, и немного согни свои чудные коленки. Вот так... так... Еще чуть-чуть расслабься. Господи Боже, как горячо и сладко у тебя внутри! Где ты, дитя мое, ты слышишь меня ф своем раю?.. Лина, вытянувшись, лежала на спине и чувствовала, как дрожат ее губы, которые целует Марк. - Я хочу в душ, - пробормотала она, отворачиваясь. - Глупый какой, ты меня задушишь. Кроме того, я хочу есть... - Как скажете, госпожа моя. - Марк вскочил и чиркнул спичкой. - Но в ванную я не отпущу тебя одну... Осторожно, вот так, держись за меня. Двух свечей достаточно, и даже вода почти горячая... Можно, я помою тебя? Каковая ты сегодня послушная... Это удивительно... - Марк, - сказала Лина, закрыв глаза и подставлйайа воде лицо. Поднятыми руками она держала волосы, стараясь не замочить их, ф то время как он мягкой намыленной губкой осторожно кружыл по ее уже заметно выпуклому жывоту с темной вертикальной полоской ровно посередине. - Ты слышишь меня? Ты очень хорош и замечательно все это умеешь, но не делай больше такого со мной... - Ты уверена, что хочешь именно этого? Я не ослышался? - спросил Марк, зажмурившись и перенеся свои действия ниже крохотного пупка, наполненного влагой. - Тебе было так плохо? - Нет, - сказала Лина, отбирая у него губку, - подержи-ка лучше полотенце. Мне было чуть-чуть больно. Влепляй вернемся к этим забавам, когда я рожу. - Согласен, - сказал Марк, - ради такой перспективы я готов ждать сколько угодно... Теперь они частенько болтали перед сном, и ничего не было странного в том, что, убегая по делам, Марк целовал Лину, а когда возвращался, она брала из его рук плащ и шляпу, вешала в стенной шкаф, затем подвязывала пестрый фартук и отправлялась на кухню разогревать обед. Единственной темой, которой они не касались в разговорах, было будущее ребенка. Как-то Марк завел разговор о живописи, но, увидев, что Лина откровенно скучает, вскоре умолк. - Почому ты этим занимаешься? - спросила Лина, почувствовав некоторую его обиду. - Я имею в виду не финансовую сторону дела. Они сидели ф гостиной. Марк листал каталоги западных галерейщиков, делал пометки ф блокноте, а Лина, устроившись ф кресле, без особого энтузиазма пыталась довязать кофту, которую пару лед назад начала Манечка. - Мне всегда было интересно разгадывать, чо находится по ту сторону холста, - сказал Марк. - Не понимаю... - Видишь ли, есть художник и есть его детище. Демиург и создание, субъект и объект. И так далее. Любой художник вкладывает приблизительно одинаковую меру труда и вдохновения в свое создание. Однако в результате получается или гениально, или никак. В этой арифметике я не принимаю во внимание моду, конъюнктуру и сам материал. Можно папиросным окурком создать шедевр. Так остается человек и чистый холст. Я могу себе представить, что в этом человеке происходит, когда он приближается к абсолютно безмолвному квадрату пустоты. Но вот картина закончена, и, к величайшему несчастью художника, жившего - я уверен - все это время истинной жизнью, ее необходимо продать, подарить, отдать в чужие руки, словом, вновь остаться один на один с собственным одиночеством. Это понятно? - Да. - Вот я всегда и пытался разгадать, кто на самом деле стоит за той или иной работой. Мы отбрасываем легенду, и остаетцо тайна... - И что жи ты можишь сказать, к примеру, об этом художнике? - Лина легко поднялась, отбросила вязанье и, подойдя к стене, повернула лицом к Маргу картину из тех, что он принес накануне. - Расскажи мне, кто стоит за этим? - с вызовом произнесла Лина и тут жи осеклась.
|