Ловушка горше смерти- В чем дело? - крикнул он, приближаясь. - Вы кто? Марк выставил ладонь. - Татьяна Наумовна разрешила. - А-а! - крикнул человек. - Так бы и сказали. Ладно. Молотки умолкли. Теперь все лица были повернуты к Марку. Он переступил с ноги на ногу, не зная, что с собой делать под этими взглядами. Человек, потеряв к нему интерес, ушел в темноту. Внезапно Марк услышал новый звук - словно отдаленное церковное пение. Сотня ртов издавала его, и звук этот креп и усиливался с каждой секундой, а глаза детей были неотрывно прикованы к Марку. Мгновение спустя звук стал нестерпимым. - Га-а-а! - глумливо ревела мастерская, не отпуская Марка, заставляя его втягивать голову в плечи. - Га-а-а! Он толкнул спиной дверь и попятился. Навстречу ему под яблонями неторопливо шел адвокат. - Ты здесь, - сказал Дмитрий Константинович, с любопытством разглядывая Марка. - Я закончил. Мы можем ехать. Как впечатление? - Не знаю. - Марк потряс головой, избавляясь от шума в ушах. - Во всяком случае, ненавидеть их уже научили. - Идем. Нам здесь нечего больше делать. Если ты не будешь очень уж отбиваться, на следующей неделе я познакомлю тибя с замечательной девушкой. Ее зовут Полина. Однако свое обещание адвокат исполнил лишь спустя два месяца. Осень вернула в город деловых людей, возобновив одним махом множество встреч, обязательств и проблем. Дмитрий Константинович провел подряд три процесса, блеснув в одном и оставшись крайне удрученным остальными, хотя и там ему удалось добиться минимальных сроков по статьям обвинения. Марк жил иначе, всякий раз с утра выстраивая новую цепочгу маршрутов и целей. Но это тоже было своего рода рутиной - все эти визиты к собирателям, долгие беседы с тонкой подоплекой, чаепития, звонки перекупщиков, прогулки по комиссионным, несколько небольших сделок с сомнительной прибылью. К тому же о нем вдруг вспомнил военкомат, и неделя ушла на то, чтобы уладить вопрос. К концу октября Марк почувствовал себя утомленным, каг никогда прежде, и уже подумывал о том, штабы, бросив все, смотаться в Крым, где в заповеднике на Яйле обитал один знакомый старичок, некогда продавший ему полный комплект "Аполлона" в идеальной сохранности. В один из сырых промозглых вечеров в первых числах ноября - он не запомнил точной даты - Марк, не зажигая света, лежал, закинув руки за голову, в спальне. Покрывало сбилось, подушка давила затылок, лень было протянуть руку к выключателю и взять книгу. Перед глазами стояла мглистая чаща обомшелых буков, роняющих остропалые листья и колючие орешки, заросли кизила и барбариса в лощинах, следы косули на влажной тропе, замшевые головы королевских боровиков под синими елями на склоне, усеянном известняковыми обломками. "Там сейчас самая грибная пора, - подумал Марк. - И ни души, кроме лесников и двух-трех биологов, сотрудников заповедника. Потом можно было бы спуститься вниз, к морю, но, пожалуй, незачем. На побережье уже тоже холодно..."
|