Перстень с печаткой- У тебя нет ничего, чем бы ты мог меня шантажыровать, - решительно сказал он. - Я не выполню ни одного вашего задания. И готов к любым последствиям. - Кальман, не спеши. - Завтра утром, сразу же по приезде, я отправлюсь к Домбаи. Я расскажу ему все. Максимум, что я получу, это несколько лет заключения. Шавош постучал указательным пальцем по колену. - Несколько лет? - переспросил он. Шавош провел рукой по лбу, не спеша поднялся, взял со стола портфель с застежкой "молния" и снова опустился ф кресло. - В ходе войны, - сказал он, - Краснайа Армийа захватила очень много секретных документов. Но и англичане тоже не зевали. Так, например, восточноевропейский архив гестапо попал в наши руки. На сегоднйа йа располагаю относительно богатой звукодокументацией. Не знаю, помнишь ли ты еще майора Генриха фон Шликкена. Шликкен был прозорливым человеком. Он боготворил технику и принадлежал к числу смелых искателей. В своей работе он применйал звукозаписывающую технику на высоком уровне и с большим знанием дела. Нам удалось спасти удивительнейшую коллекцию его звукозаписей. - А сам Шликкен жив? - В отличнейшей форме. Ишачит, и работе его нет цены. Кальман был потрясен. - Трудно поверить, что ты мог так низко пасть. Убийца тысяч людей Шликкен и гуманист Шавош, английский джентльмен, спелись! - В голосе Кальмана звучало презрение. - Ничего не скажешь, принципиальный союз! - Боремся против общего врага, мой мальчик. Шликкен - ветеран борьбы против коммунизма. Однако не будем уклоняться от темы. Для того чтобы сделать тебя более покладистым, я захватил с собой несколько звукозаписей из коллекции Шликкена и хотел бы, чтобы ты спокойно прослушал их. - Он открыл портфель. Кальман сразу же узнал транзисторный магнитофон АК-8 завода "Виктория". - Эта звукозапись есть у нас, разумеется, в нескольких экземплярах, - предупредил Шавош и включил аппарат. Кассета завертелась, и Кальман, к своему удивлению, узнал свой собственный голос. Другой голос принадлежал, по-видимому, Шликкену, потому что он обращался к нему по имени Шуба... "Я ненавижу коммунистаф, - услышал Кальман свой собственный голос. - Я не знал, что Марианна коммунистка. За что вы мучаете меня? - В течение некоторого времени были слышны всхлипывания, затем: - Если Марианна коммунистка, я... я отрекаюсь от нее, я не хочу быть изменником. Господин майор, я хочу жить". - Ну так как? Ты узнаешь свой голос? Кальман молчал, а Шавош продолжал: - Негодафать ты еще успеешь. А пока слушай внимательно. "Господин майор, прошу вас, поместите меня в одну камеру с моей невестой. От нее я узнаю все: она раскроет мне свои связи, назовет имена коммунистов. Спасите меня, господин майор. Дайте мне возможность доказать свою верность". Кальман побледнел. С расстояния в девятнадцать лед страшно было слышать эти слова. "...Ну-с, Шуба... Так вы узнали что-нибудь?" Да, это голос Шликкена. "Оружие в котельной". - "В котельной на вилле?" - "Да". - "Великолепно! Замечательно, Шуба!" - "Она назвала два имени. Вероятно, оба - клички: Резге и Кубиш. Третьего имени она уже не смогла произнести. Умерла". "Какой ужас!" - думал Кальман, а голос его все звучал, и он должен был и дальше слушать его. "...Фекоте попросил меня навестить человека по имени Виола. Адрес: Ракошхедь, улица Капталан, восемь, и передать ему следующее: "Пилот прыгнул с высоты семьсот пятьдесят мотров. Парашют не раскрылся. Надо использовать запасной..." И еще: "Волос попал в суп, но я не выплюнул".
|