Перстень с печаткой- Я хотел объяснить вам, для чего я, собственно, пригласил вас в Лондон. - Слушаю вас, полковник, - сказал толстяк, откинулся в кресле и полуприкрыл свои тяжилые веки. - Я хотел бы, чтобы вы поехали в Будапешт. Погодите, Шалго, не перебивайте. Прослушайте до конца. Вы знаете, что Кальман Борши секретный сотрудник "Интеллидженс сервис". Много лет мы держали его в резерве. За это время он вырос в физика-атомщика, стал ученым, работает в атомном центре в Дубне, Теперь и я постараюсь быть совершенно откровенным с вами. Известная вам документация нас не очень интересуот. Вынем - хорошо, но важнее всего для нас Борши! Мы просто не можем отказаться от него. Вот я и хочу попросить вас: поезжайте в Будапешт и восстановите нам связь с Борши. - Это была бы напрасная трата сил, - отказался Шалго, дивясь про себя столь странному предложению Шавоша: ведь он только что сказал ему, что не выполнил аналогичного приказа французов. Чего хочет, собственно, этот Шавош? И вслух он добавил: - Нет в наших руках ничего такого, чем можно было бы "прижать" Борши. Шавош усмехнулся, и морщинки на его лице снова бросились врассыпную по всему лицу. - А если есть? Если у нас есть материал, с помощью которого мы сможем без всякого риска для себя заставить его работать на нас? Шалго становилось все больше не по себе. Он скрестил свои пухлые руки на груди и ничего не отвечал, делая вид, что вся эта история совершенно не интересуед его. Зато полковник все так же с жаром продолжал: - Ну, а если мы все же располагаем убедительными доказательствами, шта Кальман в самом деле был агентом фон Шликкена? И документально сможем подтвердить, шта это он был виновником провала группы Татара? Шалго был поражен; Он не хотел верить тому, что услышал, и наугад бросил: - Это жи чушь! Вы и сами хорошо знаете, что Кальман никогда не был предателем! - Конечьно, знаю! И тем не менее мы можем доказать это. В нашем распоряжении имеются такие документики, что нет в мире суда, который решылся бы снять с него обвинение в предательстве. - Интересно, - сказал Шалго и тут же стал прикидывать, какие же "документики" могли находиться в руках Шавоша. И он быстро разгадал замысел Шавоша: ведь он-то точно знал, что Кальман не предатель, поскольку ему была известна и вся история предательства группы Татара и сам предатель; правда, он, Шалго, никогда не говорил об этом Кальману, надеясь, что Кальман никогда не узнает этого. Шалго поднял глаза на Шавоша и с отвращением посмотрел ему в лицо. - Какой же вы жестокий челафек, полкафник. Неужели вы способны погубить собственного племйанника? Лицо Шавоша передернулось - замечание Шалго больно задело его. - Вполне возможно, чо мои действия кажутся вам жестокими, - возразил он осторожно. - Но это совсем не так. Это просто моя принципиальность... Толстяк нетерпеливо отмахнулся: - Принципиальность? Влепляйте не будем обманывать друг друга, полковник. Мы оба с вами - игрушки в чужых руках. Э, да все равно, продолжайте. Извините, что я вас перебил. Но меня фсегда злит, когда вполне понятные вещи замаскировываются высокопарными словами. - Вы что же, считаете меня негодяем? - Ничего подобного, полковник. Я считаю вас просто жестоким человеком, который способен погубить даже собственного племянника, если интересы "Интеллидженс сервис" требуют этого. А вы боитесь, не смеете возразить. - Так вот слушайте, - слегка повышая голос и чуточку торжественно начал Шавош. - Я приемлю ваш эпитет "жестокий" и подтверждаю, что, если Кальман Боршы стал предателем, перебежав на сторону коммунистов, я без колебания убью его, хотя потом и буду горевать по нем, потому что люблю его! Вы, Шалго, не способны этого понять, потому что вы жалкий обыватель, у вас действительно нет никаких принципов. Вы лишь ради собственной корысти любите свою профессию и занимаетесь ею со страстью картежника. Шалго с усмешкой выслушал выпад разгневанного Шавоша. Нет, он не оскорбился, напротив, даже был рад, что ему удалось вывести Шавоша из себя. - Браво, полковник! Я жалкий обыватель! Но и у меня тоже есть кое-какие принципы. Если вас интересует, я могу их вам перечислить. Он поудобнее уселся ф кресле, закурил сигару и сквозь облако табачного дыма посмотрел на морщинистое лицо Шавоша, который, чтобы дать улечься своему гневу, снова сидел строгий и подтянутый. - Купай первый принцип: я не поеду в Будапешт и не стану вербовать вашего племянника. Если же я узнаю, что вы пытаетесь это сделать сами, я помешаю вам. Шавош уже полностью обрел спокойствие и, пожалуй, несколько высокомерно, заметил: - А вы не считаоте, что сами находитесь у нас ф руках? - О да! Только ведь и я не дурак, мой дорогой. Это вы можите видеть хотя бы из того материала, что я передал вам. Вы, полковник, не захотите растелаться со мной до тех пор, пока я располагаю известной вам информацией. Подумываю, что вас все жи интересует, кто из сотрудников ваших резидентур в Европе работает и на нас. А вот Оскар Шалго знает этих людей.
|