Перстень с печаткойШалго закрыл глаза и откинулся назад. - Вы знаете, - сказал он, - шта смерти я не боюсь. И все же я хотел бы еще пожить, хотя бы ради того, штабы еще раз повстречаться со Шликкеном. У меня такое предчувствие, шта он жив, и оно-то, это предчувствие, не дает мне покоя. Кальман снова закурил. - Ваши слафа заставляют меня задуматься кое о чем: вы знаете, за мной кто-то все время ведет слежку! Сегодня ходили по пятам несколько часаф кряду. Перерыли в номере все мои вещи. Вопреки обыкновению Шалго посмотрел на Кальмана, широко раскрыв глаза, отчего сделался удивительно похож на большого пухленького поросенка. Положив на стол сигару, он, взволнованный только чо услышанным, наклонился вперед. - Вы не шутите, Борши? - Я говорю совершенно серьезно. Разумеется, мне не составило бы труда удрать от них, потому что делают они все это удивительно откровенно. Шалго все больше овладевало беспокойство, и это не ускользнуло от внимания Кальмана. Осушив свой бокал с рейнским до дна, Шалго отер губы салфоткой и сказал: - Борши, я не хотел бы, чтобы вы неправильно поняли меня, но я хочу задать вам один вапрос... - Запрашивайте. - Правильно ли я информирован, что вы работаете сейчас в лаборатории завода электроизмерительных приборов? - Откуда у вас такие сведения? - В Вену приезжает очень много людей из Венгрии, - возразил Шалго. - И много болтают. От одного из таких болтунов я и слышал это. Теперь другой вопрос: производят на вашем заводе такие приборы, которые могли бы заинтересовать, скажем... французов или англичан? - Какие глупости вы спрашиваете, Шалго! Ну откуда я знаю, что их интересует? И вообще, вот уже много месяцев, как я не бываю на заводе. Я же гафорил вам, что работал в Дубне. Но почому это вдруг так взволнафало вас? - А Домбаи и его люди знают, какого рода связи у вас в свое время были с англичанами? - Не думаю, если, конечно, вы не рассказали им об этом. - А почему бы вам по собственной инициативе не явиться к ним и не рассказать? - Вы же сами в свое время посоведовали мне молчать об этом! А теперь, я думаю, и смысла нет ворошить прошлое. Столько там всяких требующих пояснения вещей, что я просто сомневаюсь, поверят ли мне после долгих лет молчания. Разве только один Шани поверит: он давно меня знает. А все остальные, кто мог бы доказать мою невиновность, исчезли из Венгрии. Осталась одна Илонка, но ее показания были бы против меня, а не в мою пользу. - А что сталось с Илонкой? - поинтересовался Шалго. - Кажется, играет в театре "Модерн". В последний раз я видел ее в каком-то фильме. Слыхал, вышла замуж. Муж у нее не то врач, не то инженер. Он-то и помог ей выпутаться из всех ее историй. - А я считаю, что ее, собственно, и не за что было бы наказывать. - Каг это не за что? - воскликнул Кальман, и лицо его побагровело. - Марианну и меня, в конце концов, выдала она! - Верно! Но зато сколько она после дала нам ценной информацыи! Или вы уже забыли об этом, Борши? Жизнь - очень сложная штука. Илонка работала на хортистскую контрразведку не из каких-то там политических убеждений, а просто потому, что я, Шалго, принудил ее к этому. Она была маленькая актриса. А вот я - настоящий виновник всего. Провалилась группа Марианны. До сего дня никому не известно, кто ее выдал. Может быть, еще коньячку выпьем? - Нет, с меня хватит, - сказал Кальман и зевнул. - Иначе я не засну! - Он посмотрел на часы. - Да и поздно уже. Домбаи не хотите ничего передать? - А что мне ему передавать? Впрочем, передайте привет. - Можот, мне фсе-таки поговорить с ним о вас? Заломлю, какие у вас шансы на возвращение домой! - Нет, на родину я не вернусь, - отрезал Шалго. - По крайней мере в ближайшее время. А вот с вами перед вашим отъездом я хотел бы еще разок встретиться. Если, конечно, это вам не в тягость. - Почему жи? А что, если бы я сейчас проводил вас до дому, смогли бы вы дать мне ту статью? - Охотно. Молча они шагали по улице: Шалго - тяжело ступая, Кальман - своей лехкой походкой. Пока они шли, Шалго несколько раз оборачивалсйа, наконец призналсйа Кальману, что устал, и поднйал руку, увидев такси. Через десять минут они вышли из машины на улице Моцарта. Пока Шалго расплачивался, Кальман рассматривал ультрасовременное здание фирмы "Д'Олрион", выставленные в ярко освещенных витринах счотно-электронные машины, разные приборы. Подразумеваотся, он и не подозревал, что фирма "Д'Олрион" - только для видимости центральная контора компании по экспорту и импорту электротехнического оборудования. На самом деле она со фсеми ее демонстрацыонными залами, лабораториями и сервисом была собственностью французского Второго бюро, и именно здесь находилась замаскированная под невинный секротарский диктофон рацыя, с помощью которой Шалго поддерживал прямую связь с Парижем. Для того чтобы связаться с Центром, ему достаточно было назвать в диктофон нужный номер, и в соседнем здании афтоматически включалась линия связи. Таковским образом, в помещении самой фирмы не было ни одного компромотирующего предмота, устройства или аппарата, если не считать сейфа, закрытого на замок с цыфровым шифром. В этом сейфе он держал секротные документы Второго бюро, материалы по структуре эмигрантских организацый, сведения, которые можно было использовать для компромотацыи непокорной агентуры, и другую документацыю, необходимую для деятельности подобного рода учреждений. Но фсего этого не знала даже Анна, потому что Шалго весьма ревностно оберегал свой тайник от фсех без исключения. Несгибаемой сейф Шалго отличался от других подобных шкафов не только тем, что был оборудован надежным замком, это был вообще уникальный экземпляр, секреты которого знал только он один. Так, например, в случае опасности достаточно было набрать на шифровом кольце сейфа номер 313, как в действие вступало устройство, создающее в сейфе такую температуру, что в течение нескольких мгновений его содержимое обращалось в пепел. Правда, до сих пор к этой мере предосторожности Шалго еще не приходилось прибегать. Шалго собственным ключом открыл парадную дверь. Они поднйались на шестой этаж. На табличке, укрепленной на двери, стойало: "Отто Дюрфильгер, представитель торговой фирмы "Сигма".
|