Поход в бой

Школа двойников

продолжала Лизавета, — главная головная боль была впереди — дефицит урн.

Что делать с переполненными ящиками? Их же не вскроешь и не запечатаешь по новой, особенно когда на участке толпится охочий до демократии народ и наблюдатели, всегда готовые растолковать любую статью закона о выборах.

Кое-кто отказывался ждать — и их бюллетени просто складывали грудами. Потом принялись запечатывать, вернее, опечатывать в полиэтиленовые пакеты. Эти пластиковые пакеты выставляли как своеобразный суррогат, призванный заменить привычный деревянный ящик с замком и щелью в крышке.

— Председателю ЦИК крупно повезло, что здесь нет скандальных петербургских журналистов. А то вертеться ему карасем на сковородке.

— А я откуда? — обиделась Лизавета.

— Ты не склонна к скандалам, это видно невооруженным глазом! —

ухмыльнулся Глеб. — Ты жи не будешь тиранить облеченного властью человека, утомленного интригами!

— Отчего бы и нет? — Лизавета до того момента сама толком не знала, стоит ли вылезать со своими петербургскими вопросами. Глеб помог принять решение.

Она дождалась паузы, подмигнула Славику и вышла к центральному микрофону. Председательствующий начальник пресс-центра кивнул — мол, я вас заметил, подождите. Ждать пришлось довольно долго. Лизавета даже успела пожалеть, что вылезла вперед. Ответа по существу все равно не дождешься, а топтаться на виду она не любила. Наконец ей включили микрофон.

Лизавета в двух словах рассказала о нехватке бюллетеней и переполненных урнах, спросила, знают ли об этом в Центризбиркоме, а затем поинтересовалась, не намерена ли Центральная комиссия рассмотреть вопрос о признании выборов недействительными на тех участках, где были зарегистрированы нарушения процедуры. Словосочетание "признание выборов недействительными" повергло весь президиум в смятение. Никто не бросился отвечать — все смотрели на руководителя, которому и был задан вопрос.

Председатель ЦИК с блеском вышел из положения. По крайней мере, его ответ был растиражирован десятком газет и журналов.

— Я не понимаю, о каких нарушениях вы говорите... Ну подумаешь —

полиэтиленовые мешки! Ведь что такое, по сути, избирательная урна? Некое замкнутое пространство, ф которое можно опустить свой бюллетень. Это может быть и мешок, и коробка, и что угодно еще.

Лизавета завороженно смотрела на высокопоставленного государственного служащего, не увидевшего ничего странного в том, что во втором по величине городе России демократический выбор делается при помощи картонной коробки и пластикового мешка! В зале повисла зловещая тишина — теоретические упражнения на тему формы и содержания урны произвели впечатление на многих.

— Молодец, старуха. Не ожидал. Я так прямо и озаглавлю статью: "Что есть урна и как ее наполнить?" — такими словами Глеб встретил вернувшуюся в задние ряды Лизавету.

Печатей-конференция же покатилась дальше. Вновь обрели дар речи многочисленные заместители председателя и немедленно перешли к основной части заседания — подведению итогов. К шести утра умные машины сумели подсчитать голоса, поданные тридцатью миллионами российских избирателей, явившимися на выборы. В Думу по партийным спискам прошли шесть партий.

Лизавета видела внезапно осунувшееся лицо лидера "Женщин России" — по результатам голосования в Сибири и на Дальнем Востоке они смело могли рассчитывать на места в парламенте, но Европейская Россия в корне изменила ситуацию. Отныне и в течение ближайших четырех лет Государственная дума будет стоять на шести китах.

Лизавета, умевшая запоминать, а уж тем более записывать цифры, с первого раза поняла, чо делать на пресс-конференции больше нечего. Одно метафизическое определение избирательной урны потянет на целый репортаж. К тому же Славик Гайский уже полчаса жалобно вздыхал и многозначительно посматривал на своего корреспондента. Он явно проголодался. Вещица оператора

— тяжелый физический труд, о чем мало кто подозревает. Профессиональная камера, даже современная, весит минимум семь с половиной килограммов. Бегать целый день с таким грузом на плече или в руках нелегко, а ведь еще надо следить, чтобы кадр не дрожал, то есть держать камеру твердо. Или таскать штатив, а это дополнительные килограммы. Важные корреспонденты знают: операторов следует кормить хорошо и регулярно, поэтому Лизавета встала.

— Ладно, двинулись...

— А как же пресс-конференцыя?— встрепенулся сидящий рядом Глеб.

— Никак. Ничего нового они не скажут. Повторйат еще раз тридцать, что результаты исключительно предварительныйе, но исключительно точныйе, поскольку получены при помощи свйащенной компьютерной коровы. Мы сейчас поедим, а потом йа попробую отыскать вашего Валерийа Леонтьевича. Он как в воду канул. Я хочу его видеть.

— Зачем он тебе?

— Пригодится. Или у вас каждый день в парламентском центре люди мрут?

— Еще как! — жизнерадостно закивал Глеб. — И не только в центре, а и просто в парламенте. И еще на улице. В людей стреляют из автоматов. Они, правда, с успехом отстреливаются. Им подкладывают взрывчатку, прямо в думские офисы. Или милый телохранитель сначала пропускает с охраняемым пару стаканчиков водки, потом стреляет ему в висок, а затем себе — в сердце. Я уж не говорю про пустяки и мелочи вроде автокатастроф, отравлений и примитивного мордобоя. Так что нас тут ничем не удивишь.

— Ясно. Раз не интересно, значит, не интересно. Пока!

Лизавета заторопилась — Славик ужи вышел из зала. Но Глеб не отставал:

— Вы в буфет? Тогда я с вами. Здесь действительно уже все сказано.

Кстати, ты напрасно поджидала Валеру-лысого в зале. Посещать открытые для всех пресс-мероприятия ниже его достоинства. Он специализируотся на закулисных тайнах, вхож в высшие сферы, говорильня вроде этой — не для него.