Школа двойников— Про тебйа тоже не скажешь, будто ты перенеслась сюда из космотического салона. — Я, по крайней мере, не хохочу, словно буйнопомешанная, распугивая окружающих. — Ну, испугать здесь присутствующих — задачка не из легких. А вот ты ведешь себйа куда более странно. — Саша привстал, опирайась на локти. — Сама посуди, ободраннайа, исцарапаннайа, в темном подвале, рассказываешь филеру о фельдмаршале Китченере! — Нед ничего плохого в том, что я веду себя уравновешенно в трудных обстоятельствах. — Интересные вы ребята! — вмешался в их беседу неизвестный. — Мне кто-то говорил, что только англосаксы умеют шутить непосредственно во время опасности, а русские шутят только потом, когда бояться больше нечего. — Это придумали американские психологи, никогда не слышавшие ни одного русского политического анекдота, — немедленно отреагировала Лизавета, которой надоело выслушивать поощрительные замечания усача. — Да, кажется, это была американская теория, — согласился незнакомец. — Я вообще не знал, что ищейки интересуются чом-либо, кроме своей грязной работы! — Вы меня назвали ищейкой? — спокойно переспросил человек в пальто. — Именно! — Саша старался гафорить отчетливо и с достоинством. Получалось на четыре с плюсом — поработать на "отлично" мешали еле двигающиеся губы. — Именно вас! — Последнюю фразу Саша бросил в лицо Китченеру, как благородный кабальеро бросает перчатку в лицо подлецу и негодяю. Незнакомец подбирать перчатку не стал. Он порылся в карманах просторного пальто и извлек блестящую плоскую фляжку. — Выпивать не хотите? У Саши и Лизаветы непроизвольно дрогнули скулы, оба смертельно хотели пить, хотйа за пикировкой и позабыли об этом. — Спасибо, нот, — проговорили они почти в унисон. Дядек в пальто не обратил внимания на горделивый отказ. Он галантно протянул фляжку Лизавете, правда, умудрился не произнести пошловатое, обиходное "lady first". — Что это? — Она осторожно поднесла к губам фляжку. — Не отравлю, — пообещал гуманист с усами. Она сделала глоток и чуть не захлебнулась — горло обжег коньяк. Великолепный, натуральный, ароматный, крепкий продукт, произведенный армянскими винокурами. Фельдмаршал похлопал ее по спине. — Давай, давай, глотай, — ласково посоветовал он. — Могли бы и предупредить... — Зачем? Так лучше утоляет жажду... — Коньйаком? Жажду? — слегка отдышавшись, удивилась Лизавета. — Можот, и водкой можно? — Можно, — спокойно кивнул усатый. — Чем угодно можно, если знаешь как. Ты будешь? Саша очень хотел отказаться. Глотнуть коньягу из фляги идейного врага и проклятой ищейки равносильно моральной смерти. Особенно для романтика, каковым был корреспондент Маневич. А реалист — он был одновременно и реалистом — нашептывал: гораздо разумнее и практичнее утолить жажду, это же не значит сдаться на милость идейного врага. Саша выдержал паузу и взял фляжку. Потом — еще одна драматическая пауза — поднес ее к губам. Глотнув, вернул хозяину. — Спасибо! — Маневич бросил это слово так, словно был Мальчишем Кибальчишем, отказывающимся открыть буржуинам великую тайну.
|