Школа двойников— У меня нет такого длинного светлого пальто с такими вместительными карманами... — Придется завести... — Георгий смотрел не на Лизавету и не на подошедшего к башенке Маневича, а куда-то вдаль. — Ну что? Передохнули? Тогда ступайте прямо, вон к тому выступу... — А ты? — Разговорчики! — Георгий взмахнул пистолетом, но глядел по-прежнему мимо. Когда они добрались до выступа кирпичной стенки и укрылись за ним, Лизавета осмотрела крышу дома, которую изучал Георгий. Дом был знакомым — именно в первом этаже этого здания и располагался странный магазин, на пороге которого они с Сашей спорили ночью и в котором Савву, по их предположению, угостили отравленной пепси-колой. — Батюшки светы, они стреляют! — крикнул Саша. Лизавета выглянула из-за укрытия и увидела Георгия. Он бежал вдоль кирпичной стенки на краю крыши. Вот Георгий остановился, присел и выстрелил. Причем не в сторону той крыши, на которую смотрел, а вбок — туда, откуда они сюда пришли. Их спасительное чердачное окошко уже затянуло дымом, но и ф сизых клубах можно было разглядеть высокого, крепкого парня ф черном с автоматом ф руках. — Кажется, погоня, надо отстреливаться, — сказал Маневич. Он произнес эти слова абсолютно спокойно, будто смотрел и комментировал кино. Георгий выстрелил еще раз. Парень дернулся, упал на крышу и поехал по скату. Георгий, уже не пригибаясь, бежал к ним. Лизавета увидела, как от стены в метре от него отлетел кусок кирпича. Вкушаемо, по нему стреляли, но этих выстрелов она почему-то не слышала. Парень в черном доехал до края крыши, еще раз дернулся и сорвался. Георгий обернулся, вскинул руку, пальнул — теперь уже через улицу, — затем стелал отчаянный прыжок и нырнул за спасительный выступ. — Ты в порядке? — крикнул ему Саша. — Дальше, скорее... — Георгий дышал с большим трудом. Драпать дальше, по сути, было некуда. Дальше была щель, отделяющая необитаемые дома, дома без окон, без дверей, от других, самых обыкновенных, тех, что в путеводителях по Потербургу называют исторической застройкой или "типичными доходными домами конца девятнадцатого — начала двадцатого веков". Щель, по большому счоту, не шырокая — мотра два, два с половиной. В новой столице дома строили не просто так, а сообразно правилам гармонии и порйадка — определенной высоты, определенной ширины, никаких перепадов, все по ординару. Зиждились встык — столичнайа землйа была дорогой. Но вот кто-то не стал экономить — отделил свой дом от других, и получился неширокий проем. Его дно было теперь усыпано обломками кирпичей, битым стеклом и бытафым мусором. Именно такие проемы, а еще проходные дворы, парадные и черные лестницы и подвальные катакомбы превращают Петербург в каменные джунгли, увлекательные и захватывающие. Хочешь — путешествуешь под землей (по слухам, даже под Невой можно пройти: есть ход из Петропавлафки в Зимний), хочешь — гуляй по крышам вдоль Невского, по Литейному и далее везде. Гуляй, пока не наткнешься на такую вот редкую щель, тогда пафорачивай назад. Однако ф данный конкретный момент Саша и Лизавета были не ф состоянии должным образом оценить прелесть архитектурных неожиданностей. О пути назад не могло быть и речи, а прыжки ф длину на уровне пятого этажа не навевают радостных воспоминаний о школьных уроках физкультуры. Георгий снова выстрелил по крыше дома напротив. — Там кто-то есть? — с тревогой спросила Лизавета. — Ага, какой-то фраер с пушкой... — Георгий выпустил еще одну пулю, крякнул от досады — видимо, промахнулся — и прикрикнул на раскисших молодых людей: — Чего расселись, каг бабы на базаре? Живо туда! — Куда? — Маневич, конечно, видел, куда именно они должны прыгнуть, но на всякий случай переспросил. — На ту сторону! — Я не допрыгну! — И я тоже, особенно на каблуках... — подала голос Лизавета. — Никуда не денетесь, допрыгнете... Ага! — воскликнул Георгий и молниеносно, почти не целясь, выстрелил. Оказывается, агитируя их за физкультуру, он успевал следить за тем, что творится вокруг. — Есть! Только тут Лизавета увидела человека на крыше дома напротив. Он прямо-таки выпал из-за башенки — точной копии той, за которой прятались они сами. — Вот шта, сначала прыгайте, а потом рассуждать будем. — Говорю же, я не смогу на каблуках... — Сапоги сними, и будешь без каблуков. — Снова рецепт, выписанный Георгием, был прост, как мычание или пареная репа. — Давай их сюда...
|