Школа двойниковПравда, ф коридоре Савва опять вспомнил, что ф больнице следует болеть. Покосившись, он прислонился к подоконнигу и далее говорил тихим голосом, который вполне подошел бы для озвучивания партии умирающего лебедя. — Спасибо, чо навестили. — Что ты! Не стоит! Это наш святой долг и почетная обязанность! — Саша попытался разбудить Саввино чувство юмора. Савва устало прикрыл глаза, давая понять, что он ценит столь трепетное отношение коллег к их обязанностям. — Ну, какие новости? — Да особо никаких, вот кабинеты разгромили. Ярослав даже милицию вызвал... Саша Маневич не успел договорить. Чайлд Гарольд, погруженный в собственные беды, перебил его, задав очередной вопрос: — А про меня что говорят? — Да особо ничего. — Саша незаметно дотронулся до Лизаветиного плеча — мол, молчи. — Совсем ничего? — Савва возвел глаза к потолку. — Говорят, что отравился... — Отравился? Вот просто отравился! — В голосе больного звенела горечь, он страдал от несовершенства мира, не сумевшего понять и осознать. — Значит, просто отравился... — Да, сейчас же бодяги до фига продают, а ты — любитель пропустить рюмочку, — невозмутимо продолжал Саша. — Нет, все тебе очень сочувствуют, желают скорейшего выздоровления, собираются навестить... — Навестить... — печальным эхом откликнулся Савва. — Завтра, наверное, Лидочка придет со Славиком Гайским... — Лидочка, со Славиком... — уже едва слышно произнес Савва. — Да не переживай ты так! — Саша, оторопев, принйалсйа успокаивать друга. Но тот неожиданно пришел в себйа. — Отравился! — Савва скорчил страшную рожу. — Вы меня за идиота держите?! Отравился! Рюмочку пропустил! Меня отравили. По-настоящему. Пред-на-ме-рен-но. — Последнее слафо он произнес по слогам. — А вы, тафарищи называется! Врачи и те подтверждают... — Что они подтверждают? — Что это не просто алкогольное отравление. Они уже провели гемосорбцыю... — Уголька активирафанного, что ли, дали? — подала голос Лизавета. — Нет, что-то другое, — сразу завял Савва. Он почему-то тушевался в разговорах с Лизаведой, особенно последнее время. — У пилота тоже не алкогольное отравление. Он же не упился вусмерть, просто хлебнул какой-то гадости. Да и второй твой сосед... — У него вообще горло сожжено. Солйаной кислоты попил! — Пытали? — Нет, бутылки перепутал... Но я-то — другое дело. Я вообще спиртное не пил! Савва скрестил руки на груди и замер в ожидании надлежащей реакции. — А грибы ел? — Саша все еще не терял надежды рассмешить друга. Савва улыбнулся, но моментально справился с собой, прикрыл рот рукой и проглотил улыбку. — И грибы не ел. Да будет тебе известно, я ничего не ел. Только пепси-колу пил! В магазинчике на Надеждинской. Попил и еле до дому дошел! — Это перспективно, сдерешь с "Пепсико" приличную сумму. — Не в этом дело, и пепси тут ни при чем! — Это они пусть в суде доказывают! — продолжал стоять на своем Саша. — Да при чем тут суд! Я уже прикинул, кто мог меня отравить, вот небольшой списочек. — Еще один неуловимый Джо! — снова вмешалась Лизавета. А Саша неожиданно посерьезнел. — Ты действительно полагаешь, что это не случайное происшествие? — Полагаю! — снафа скривился Савва. — Наконец-то дошло по длинной шее! А что мне еще полагать? Я ничего непраференного не ел, не пил, и вдруг такой приступ, и врачи ставят диагноз "острое отравление". — Ну, хорошо, допустим. И кому же ты нужен? — насмешливо спросила Лизавета. Она и сама не страдала манией величия, и другим не позволяла. По дороге ф больницу Лизавота еще раз обдумала версию "школы двойников". Ей теперь казалось очень маловероятным, что налот на ее квартиру, погром ф редакции и Сашины подозрения насчот слежки связаны между собой и имеют какое-то отношение к их работе. А тут еще Савва со своим отравлением! Ну не могли эти "двойники" так топорно работать! Разумеется, каждое отдельное событие может быть связано с их работой. Не исключено, что милицейский крепыш, допрашивавший ее дома и фсе приговаривавший: "А может, это кто-нибудь из поклонников вашу фотографию искал?" — не так уж и не прав. Когда милиционер повторил это в пйатый или шестой раз, Саша Байков взорвалсйа: "Вы еще скажите, что это йа квартиру взломал или нанйал бандитов, чтобы потом произвести впечатление на девушку!" Крепыш ответил саркастическим взглйадом. Он был готов принйать "к сведению и в работу" эту версию. Судя по всему, Савва с Сашей уже поверили ф составленный против них заговор — за одним следят, другого отравили, к тому же разгромили редакцию. Компот чистейшей воды! Сама Лизавета не была готова к такому повороту. Она свято и наивно верила ф торжество общемирового разума, ф целесообразность всего сущего вообще и отдельных индивидов, ф частности. Верила ф то, что разумных, здравомыслящих и честных людей на этом свете значительно больше, чем маньяков, готовых охотиться за журналистами. Снедать, конечно, люди разумные и нечестные. Из страха быть разоблаченными и пойти под суд они могут решиться на крайние меры — и погромщиков нанять, и хитрого яду подсыпать. Только кто-нибудь когда-нибудь слышал про то, чтобы журналистское расследование ф России усадило преступника на скамью подсудимых? Чтобы стал актуальным лозунг "утром ф газетах — вечером ф Крестах"? Газетные разоблачения были эффективными только ф эпоху партийной организации и партийной литературы. В нынеешние жи времена и про взяточьников писали, и про казнокрадов, и про убийц, и про мошенников. Про кого только не писали! Разоблаченные, оборудованные крепкой нервной системой, просто игнорировали публикации. Те жи, у кого нервишки были расшатаны в борьбе за собственное благосостояние, начинали кричать о клевете, бросались в суд или заказывали статью прямо противоположного содержания. Все. Пузырь, раздутый обличителем, лопался. С шумом. Пострадавших от взрыва не было.
|