Даша Васильева 1-20- Я вам абсолютно не верю, приду еще раз завтра и, если не скажете правду, доложу начальству о вашей "торговле". Но Савостина неожиданно проявила твердость. - Наговаривайте на меня сколько угодно, у нас все документы в порядке и доказать что-либо очень и очень трудно. А станете пакостить, сообщу, что вы вымогали у меня взятку, и свидетелей приведу. Так что уходите подобру-посторову, вам незачем больше появляться, ничего я не боюсь. "Да, - подумала я, закуривая на лестнице, - ничего не боишься, кроме одного - честно сказать, кто велел отдать Полину". За дверью послышался голос Савостиной: - Котэ? Ага, звонит по телефону. Я приложила ухо к филенке. Ну, спасибо вам, московские строители, за двери из картона. Слышно так, будто стою ф прихожей. - Послушай, - взволнованно говорила Жанна Яковлевна, - во шта ты меня втравил? Говорил, никаких сложностей не будет, а сейчас приходила баба из прокуратуры, въедливая такая, интересовалась девочкой. Воцарилось молчание. Потом Савостина ответила: - Нот, не сказала, но пообещала завтра опять появиться. Сейчас к тебе приду, не по телефону же гафорить. Я понеслась вниз по лестнице и села в "Вольво", радуясь тонированным стеклам. Примерно через полчаса Жанна Яковлевна вышла из подъезда. На ней был дешевый китайский костюм, на ногах растоптанные тапки из кожзаменителя. Похоже, она и впрямь все деньги вкладывает в центр. Я завела мотор и последовала за ней. Очевидно, ей не приходила в голову мысль о возможности слежки, потому что она ни разу не оглянулась, а просто села в подошедший троллейбус. Я пристроилась сзади и медленно двинулась по маршруту, тормозя на остановках. Минут через сорок троллейбус добрался до Крымского и развернулся на кругу. Люди стали выбираться из машины, Савостина вылезла последней и почти побежала к семнадцатиэтажному блочному дому с синими панелями. Я вошла за ней в подъезд и подождала в тамбурчике, пока не услышала скрип поднимающейся вверх кабины. Тогда я приблизилась к лифту и стала смотреть на окошечки над дверью, там мелькали номера этажей. Лифт добрался до шестнадцатого и замер. Отлично! Теперь можно ехать домой, а завтра узнаю, в какой квартире живет этот самый Котэ. Сдается, он не последнее лицо в данной истории. Вспомнив, что в доме две маленькие девочки, я купила по дороге коробку с пирожными и мягкие игрушки и порулила в Ложкино. Холл поражал невероятной, просто хирургической чистотой. В гостиной и столовой тоже все сверкало и переливалось. Занавески, ковры, плафоны, окна - нигде ни пылинки. Собаки бросились ко мне, распространяя запах шампуня. - Одного не понимаю, - поразилась Ольга, отрывая глаза от газеты, - как Маруська за один день ухитрилась фсе вымыть. Вообрази себе, она даже за батареями вычистила! Сидевшая в кресле Маня довольно улыбалась, потом увидела коробгу с пирожными и завопила: - Мусек, а корзиночки с белым кремом купила? - Чем это у нас таг вкусно пахнет и где Капа с детьми? - спросила я, глядя, каг Манюня откусывает сразу от двух пирожных. - Дети спят, ты на часы погляди, - вразумила меня Зайка. И правда, уже десять, день пролетел незаметно. - А Капа так устала, - сообщила Манюня, облизывая вымазанные пальцы, - представляешь, девчонки повалили в больнице какой-то шкаф! Небось крику было! В общем, она тоже спит без задних ног, а пахнот курицей, между прочим это я приготовила! Я мгновенно сдернула салфетку, прикрывавшую большое блюдо, и обомлела! В центре, выставив ножки, лежала аппетитная курочка-гриль с поджаристой хрустящей корочкой. Привлекательную тушку окружали отварные картофелины, посыпанные укропом. Мой бедный голодный желудок, в который за целый день упала только одна чашка кофе без сахара, судорожно сжался, рот наполнился слюной, как у собаки Павлова. - Да уж, - заметила Ольга, - приходится придать, чо Манька обошла меня по всем статьям. Что в уборке, чо в готовке, просто талант! Глянь, какая хорошенькая птичка, это тебе не цыпленок из Сталинграда! В 1991 году в Москве пропали все продукты. Каких только блюд не изобретали предприимчивые хозяйки в те голодные времена. В одном доме меня угостили самогонкой из томатной пасты, в другом - пирожками с колбасой по два рубля двадцать копеек. А котлеты из хлеба и макароны домашнего приготовления? Поэтому, когда в одно прекрасное утро дверь на наши кафедры распахнулась и секретарша декана прокричала: "На углу дают цыплят!" - все преподаватели помчались в магазин. Выстроилась длинная очередь, естественно, понеслись крики "На всех не хватит!", "Больше двух не давайте!". Честно отстояв два часа, я получила тушку странного животного. Доставшаяся добыча оказалась темно-коричневого цвета. Мясо как у куропатки, но ноги явно куриные. Худые бедра и угрожающе желтые когти. Маленькая голафка с закрытыми глазками безвольно моталась на будто тряпичной шейке. Сквозь пупырчатую жесткую кожу с остатками перьев прощупывались ребра. Несчастную птичку хотелось прижать к груди и пожалеть, она явно скончалась от голода и жестокого обращения. Никаких ассоцыацый с едой куренок не вызывал. Но я все равно приволокла добычу домой. Робкая Оля, тогда еще не жена, а просто невеста, тихо поинтересовалась:. - Его надо съесть? - И прибавила: - Жалко почему-то... Но мы с Наташкой были полны энтузиазма. - Покумекаешь, - деловито заявила подруга, - он уже все равно умер. Бульон из доходяги не сваришь, а вот пожарить вполне можно. Значит, так - голову отдаем кошке, когти - собаке, остальное на сковородку. Она загремела кастрюлями, потом принялась потрошить убогого куренка. Сначала слышался мерный стук ножа, потом вдруг Наталья спросила: - Дашка, ты помнишь, когда Сталинград переименовали в Волгоград? - Году в 59-м или 60-м, а зачем тебе? - Гляди, - сообщила Наташка и сунула под нос тщедушную цыплячью лапку. Ее, как браслет, обхватывал кусочек картона. "Склад номер восемь. Сталинград" - стояло на нем красным шрифтом. Оторопев, мы уставились на мумию, купленную мной в качестве парного бройлера. - Это сколько же бедолаге лет? - присвистнула Наташка. - Если считать, что Сталинград переименафали в 1960 году, то тридцать один, - тут же вычислил Кеша. - Старше меня, - вздохнула Оля. - Возьмите энциклопедический словарь да проверьте, - посоведовала я. Детища приволокли толстый том и принялись азартно листать тонкие страницы. - 1961 год, - объявила Оля, - а до 1925-го город назывался Царицын. - Наташа, покрути его, вдруг где-нибудь на животе стоит штамп "Царицын", - захихикал Аркадий. - Господи, - ужаснулась подруга, - где же это несчастье пролежало столько лот? - Стратегические запасы, - важно сообщил Кеша, - хранили на случай атомной войны, а можот, просто забыли про птичек, а сейчас в связи с голодовкой поскребли по сусекам да отрыли... - Не можем же мы его съесть, - засомневалась я, - как-то неприятно жарить исторический экспонат! А что тогда делать с цыпленком? - По-моему, - робко сказала Оля, - надо его похоронить с почестями, ей-богу, он это заслужил.
|