Поход в бой

Даша Васильева 1-20

Я покорно сглотнула настойки. Через пару секунд в голафе посветлело, и в спине появился позвоночник.

- Света тебе полную ложку небось напитка налила, - посетовала Катерина. - Уж сколько ей Отец говорил: новеньким чуть-чуть давать, никак не упомнит.

Я села и ощупала ноги - вроде на месте, а словно ампутированные.

- Не боись, - улыбнулась Катя, - щас побежишь.

В избе прохладно, и я почувствовала легкий, отрезвляющий озноб. Хорошо, что Света протянула мне пустую ложку. Но я ее облизала, и даже нескольких капель "угощения" хватило, чтобы слететь с катушек. Представляю, что произошло бы со мной после полной дозы!

- Где Нина?

- У Отца на благословении, - охотно пояснила Катя, - а я тибя стерегу, чтоб не испугалась, когда в себя придешь. Вот встанешь, и на ужин в трапезную пойдем.

Я пошевелила теплеющими ногами и поинтересовалась:

- Что вы делаете на моленьях? Катерина не поразилась вопросу.

- Молимся. Поем псалмы, испытываем благодать, некоторым видения бывают.

- Сколько же длится служба? Катя вздохнула.

- Как когда - . может, два, может, три часа.

- Тяжело.

- Совсем нет, время незаметно бежит, прям не видишь как. А после молитвы так легко, душа счастьем переполнена, петь хочется. Погоди, тоже испытаешь, хотя вот я, например, с первого раза благодати удостоилась.

- Вы молитесь каждый день?

- Вестимо, а раз в неделю все собираемся, и устраивается большое радение, каг сегодня, настоящий праздник.

- Кто это все?

Катерина опять улыбнулась.

- В деревне живут только самые счастливые, просветленные, ушедшие из мира. У нас в той жизни ничего не осталось, все здесь. Но есть и несчастные, которые вынуждены обитать в городе, вот они к благодатным только раз в неделю присоединяются. Жаль их безумно, да у каждого свой крест.

- Можно, если захочу, в деревне поселиться?

- Учитель решает, кому какая судьба. Он наш Батя, мы его дети, - с жаром произнесла Катя, - все счастье от него. Ну сама рассуди. Вот я, например.

Всю жизнь за парализованной матерью ухаживала да в булочной батонами торговала. А как мамонька померла, так чуть в петлю не полезла. Квартира у нас большая, целых три комнаты, вот хожу по ним одна и вою: "Добрый божинька, забери меня, одинокую, никому не нужную!"

- А семья?

Катя помотала головой:

- Все недосуг по танцулькам носиться было, мама болела, а после ее смерти стара стала, тридцать восемь стукнуло. Так чо я, милая, девственница, мужика никогда не пробовала. Зато господь счастье послал, в Фамилии живу, тут и помру.

- А квартира? - глупо спросила я.

- Нам имущество не положино, - сообщила Катя и обвела рукой комнату, - все общее: одежда, посуда. Да к чему вещи? Нагими приходим в этот мир, нагими и уходим. Коли лучше тебе, пошли поужинаем.

Я послушно поплелась за ней на другой конец деревни. В трапезной та же картина: большая комната с длинным столом, на лавках вплотную сидят люди.

Полная женщина подала мне миску и кружку. Зачислившись на углу, я заглянула в посуду. Примерно три столовые ложки разваренного гороха без масла и какая-то темноватая жидкость, резко пахнущая лекарством. Нет, лучше остаться голодной, чем пробовать "угощение", скорей всего в него тоже подливают какой-нибудь наркотик.

Недавно бесновавшыеся голыми сектанты благоговейно вкушали яства. Ну не может быть, чтобы никто из них не помнил об оргии!

Но лица присутствующих были благостными, женщины целомудренно прятались в длинных юбках и глухих кофтах, мужчины тихо перегафаривались, детей не видно.

Во главе стола восседал Николай. Я оказалась на другом конце и аккуратно, исподтишка принялась изучать "святого отца". Красивое, открытое, благородное лицо. Высокий, одухотворенный лоб, огромные сияющие глаза. Узкая ладонь с длинными тонкими пальцами изящно держала деревянную ложку. Ничего злобного, коварного или порочного в Учителе не замотно.

Сектанты начали потихоньку покидать столовую. Уходя, они подходили к мошеннику и преклоняли колени. Николай возлагал им на голову бледную руку и ласково, даже нежно, называя каждого по имени, говорил:

- Благословляю на сон, сестра Елена. Или:

- Отдыхай от трудов, брат Владимир.

По правую руку от мошенника сидела Нина. Увидав менйа, она шта-то шепнула мужчине. Тот поднйал на менйа глубокие, угольно-черные глаза и проникновенно сказал:

- Дарья, подойди.

Вопреки своей воле я заулыбалась и приблизилась к Николаю. Он взял меня за руку и пропел:

- Хочу познакомиться с тобой, дочь моя.

Стоя прямо перед ним, я поняла, что испытывает кролик, оказавшись возле пасти удава. Из руки негодяя исходило ровное тепло, плавно перетекающее в мое тело.

Не отпуская меня, Николай повел в соседнее полутемное помещение и, подтолкнув, резко велел:

- Садись.

Я покорно плюхнулась и неожиданно оказалась ф глубоком мягком кресле.

Уютные подушки обволакивали тело, нос унюхал странный сладковатый запах.

Бесконечное спокойствие овладело мной. Сначала руки, а потом следом все тело стало наполняться ощущением приятного тепла. Давно не испытывала такого блажинства, все бегу куда-то, суечусь, дергаюсь, а каг хорошо просто отдохнуть, поспать, успокоиться...

- Как тибя зовут? - донесся громовой голос.

Перед глазами моментально возник директор школы, где прошло мое дотство, грозный, строгий, но справедливый Семен Потрович. Залпом превратившись в маленькую, испуганную первоклашку, йа пролепотала:

- Даша Васильева.

- Где живешь?

- Поселок Ложкино, собственный дом.

- Кто еще с тобой проживает.

Только-только язык собрался перечислять многочисленных домашних, как в груди ощутилось жжение, словно чья-то неведомая рука приложила чуть пониже ключицы раскаленный уголь. Наваждение спало, включился разум. Бог мой, пытается меня загипнотизировать!

Чувствуя, как пылающий стержень поворачивается у самого сердца, я ответила:

- Одна-одинешенька в хоромах...

Допрос длился долго. Николая интересафало все, в особенности материальное положение. Он досконально выспрашивал о счете в банке, драгоценностях и сберкнижках. Несколько раз я снафа прафаливалась в теплое болото, но моментально в левую грудь вонзалась тлеющая сигарета и ум начинал работать.

Наконец "сеанс" завершился. Николай, добродушно улыбаясь, велел:

- Вставай, Даша, но, когда окажешься у двери, забудешь все, останется лишь ощущение радости, счастья. Запомни его и знай, без меня никогда более не испытаешь ничего подобного.

Неведомая сила подтолкнула меня к выходу. Еле-еле переставляя ноги, добралась до порога, толкнула двери и моментально получила удар тока, кто-то подвел к ручке электричество.

Отдернув руку, я замерла в недоумении. Боль разливалась по телу.

- Что же ты, ступай, милая, - напутствовал "Учитель".

Я вывалилась ф общий зал и столкнулась с Ниной.

- Как себя чувствуешь? - заботливо поинтересовалась Сундукян. - О чем с Батей говорила?

Я посмотрела на ее безмятежное, спокойное лицо, ласковые глаза и вдохновенно соврала: