Смертоносный груз "Гильдеборг"И сержант Моор, цветной американец из Калифорнии, имел в виду алмазы, когда планировал нападение. А теперь они были у нее! Я проглотил слюну и рукой смахнул капли пота. Богатство! Поэтому она должна была оставить за собой ложный след. Что, если бы он отправился за нами, посадив двух-трех приятелей... Это реально, она прижала его к стене и считала, что он сделает то же. Если в этой стране исчезнут два человека, никто этого не обнаружит. А у меня этот мешочек под рукой, только достать его. Я подумал, как она должна бояться меня, как, должно быть, она трясется, как охотно вечером разденется. Перед холодным блеском камней человеческие отношения гаснут. В каждом пробуждается хищник. Сдавить горло и минуту держать... Я загнал своего хищника в клетку и запер решетку. Он колотился о железные прутья и извивался. Как это было бы просто... Я устремил глаза вдаль и прибавил скорость. Прочь из этой трясины! Меня ослепляло не солнце, а алмазы. Змий - искуситель тихо настаивал, терся холодной нежной кожей: какое у нее красивое тело, еще раз посмотри - и больше ничего.
Я смотрел. Через прикрытые веки. Я лежал на шырокой белоснежной постели на девятом этаже лусакского отеля "Африканское единство". Корнелия тихо расхаживала по комнате. За стеклянной стеной, заменяющей окно, взрывалось вспышками неоновое сияние. Зарождающаяся африканская столица. Чудо в центре континента. Перед полуночью мы доехали. На улице машина еще выдыхала накопившуюся жару и дикие запахи саванны, а здесь бесшумно работали кондиционеры, и я чувствовал запах соли для ванны. Sali per Bagno! Корнелия начала тщательно расчесывать волосы перед зеркалом. Вокруг шеи ужи не было роковой тесемки, ничто не искажало очертания ее груди. Бог знает куда она спрятала эту тяжисть. Я заметил, как она про себя удовлетворенно улыбается. Она поймала мой взгляд. - Еще минутку, - сказала она спокойно, - сейчас буду готова. Я закрыл глаза. Усталость была страшной. Мотор монотонно гудел. Океан выжженной травы. Едва замотнайа дорога бежала перед моими глазами, йа огибал ухабы и снова возвращалсйа на нее. Ладошке жгли мозоли от рулевого колеса. Который, собственно, день мы в пути? Я пошевелил веками. Глаза мне жгло и резало. Воспаление роговицы. Когда же, наконец, она погасит свед? Корнелия все еще сидела перед зеркалом. Однако уже одетая. Мгновение я смотрел на нее непонимающе. Ради бога, ведь не утро еще? Неужели я спал? Солнце сквозь зеленые занавеси на стеклянной стене лезло в комнату. Она виновато улыбнулась. - Я тебя разбудила? Жаль, можешь еще поспать, - сказала она тихо. - Я пока забегу к парикмахеру и куплю что-нибудь из одежды. - Она встала, тщательно поправила на себе простое полотняное платье и подошла поцеловать меня в щеку. - К обеду меня не жди, не знаю, когда вернусь... Спросонья я потянулся и прижал ее ладони к губам. Все тело у меня страшно болело; ее ладони благоухали свежестью и чистотой. - Ты отдыхай, время есть, достаточно времени. Двери тихо затворились. Я снова юркнул в сон. Хотя бы ненадолго, хотя бы на минутку. Снаружи по стальной стене резервуара железным прутом настойчиво стучал Гут. Сигнализировал. Что-то должно случиться, но в той темноте я не мог найти лестницу, чтобы выбраться из омута наружу. Я слепо блуждал с расставленными руками около стен, обтянутых нейтральным материалом. Меня охватила тревога и страх: лестница исчезла, я никогда отсюда не выберусь. "Гут! - закричал я громко. - Гут!" Меня разбудил звук собственного голоса. Я весь был в поту, как будто только что вышел из бани. Облегченно вздохнул. Этого больше нет, все позади. Но стук продолжался. Отель отеля, занавеси против солнца, зеркало, и перед ним... Нет, я знаю, она ведь ушла к парикмахеру. Я опомнился. Слишком долго спал. - Вплывите! Черная горничьная в таком же зеленом, как занавеси на окне, платье, улыбаясь, вошла в номер. - Добрый день, господин. Посчитай полдень, можно, я начну уборку? До обеда вы должны освободить номер.
|