Смертоносный груз "Гильдеборг"Я равнодушно махнул рукой, завернулся в простыню и потопал в ванную. Полностью открыл душ и, затаив дыхание, погрузился в водопад холодной воды. Мосиатунга! Рядом послышались тихие напевы. Что она, собственно, мне гафорила? Я ее толком не понял. До обеда вы должны освободить номер... Почему я его должен освобождать? Мгновение я еще неподвижно стоял под душем, но потом не выдержал, закрыл воду и приоткрыл двери. - Что вы мне говорили, мисс? Она оскалила прекрасные белые зубы. - Отель вы должны освободить до двенадцати часов, господин, леди уже заплатила. Я стоял между дверей голый и не мог произнести ни слова. - Госпожа заплатила? - Еще утром. У меня распоряжиние бюро обслуживания обо всех номерах, которые я должна убрать. Она опустилась на колени и продолжала тереть мокрой тряпкой мраморные плитки. "На обед меня не жди, не знаю, когда вернусь", - шепнула Корнелия и поцеловала меня в щеку. Я прислонился к стене. Это невозможно, это не может, быть правдой... Я набросил на себя рубашку и брюки и полетел к лифту в бюро обслуживания. - Сожалею, господин, - сказала вежливо черная дама в белом костюмчике. - Госпожа Шиппер уехала на аэродром, сегоднйа прйамой рейс "Алиталии" в Рим. Один рейс в неделю, я сама заказывала ей билет. Я опустился на кресло. Нокдаун. Этого я не ждал. Мне подобное не приснилось бы и во сне. Корнелия бросила меня, сбежала! Дала меня судьбе без слова прощания, без денег... У меня нет ни доллара, почти ни одного доллара - расходы в мотелях оплачивал, разумеется, я, я ведь был муж. А где мое жалованье, где мои пятьдесят долларов ежедневно? Я встал и потащился к лифту. Может быть, Корнелия оставила их ф номере под подушкой или на туалетном столике? Но ф номере я ничего не нашел, даже ее чомоданчика с дорожными принадлежностями. Она уехала! Десять тысяч метров над черным континентом, направление - Италия! Удрученный, я вышел из отеля в ослепляющее сияние полуденного солнца. Сверкающая белизной африканская архитектура, воздушный сон, правительственные здания на окрестных холмах, море зелени... Дряхлый автофургон одиноко стоял на стоянке отеля. Эта девка! Эта обманщица! Я отпер дверь и рухнул на сиденье. Я не чувствовал жара раскаленной печи, не замечал красоты Каирского бульвара. Я лежал на полу в стальном омуте, а Гут сигнализировал: "Жду тебя, жду тебя, жду тебя..." Но, возможно, это стучала кровь в висках. Улицы обезлюдели, сиеста. Город впал в неподвижный покой. Только я сидел, обхватив голову руками, и не знал, с чего начать. Слишком быстро я забыл, что "Гильдеборг" не была сном, что я все еще затравленный человек и у меня это написано на лбу. Корнелия избавилась от меня быстро и без колебаний, как Гофманов корпус. Чего я еще ожидал, чем себя обнадеживал? Я тупо посмотрел на ее сиденье. Пусто, она не дремала в углу. Тут, прикрыв веками глаза, она все обдумала. Или на раскладушке, рядом со мной. Я вспомнил пустоту жестяного остова грузовика у края дороги, который мы миновали в центре саванны. Бог знает кто его там оставил, что могло случиться и спаслись ли люди. Но он уже был ни на что не годен, только поржавевшее железо и кучи пыли, как наш грузовик. Что теперь с ним делать? Эта вечная обыденная мысль вернула меня на землю. Надо бы мне продать его, разумеется, я его продам... Я разозлился. Продам немедленно! Я повернул ключ зажигания: чего мне ждать - пока не проголодаюсь? Мотор заработал. Я еще раз оглядел окрестности - нет ли ее все-таки где-нибудь поблизости, но ее не было. Крепко сжав губы, я поехал. Один. Один среди чужого, незнакомого и страшно далекого города. Это было гнетущее сознание, оно давило на ме- ня свинцовой тяжестью, которую я не мог унести. Хочу вернуться домой, я хочу домой! По широкой магистрали Кейптаун-Каир, проходящей через город, наугад я направился к аэродрому. Туда она уехала, туда она убежала, а я спал в сладком неведении. Я нажал на газ. Проспект по всей длине с запада на восток был пуст. С одного конца города можно было видеть другой. Светофоры погасли, на три часа все замерло. Я гнал по осевой линии на скорости девяносто километраф в час. Тотчас же продам это чертафо барахло, а потом будет видно, потом буду думать, что делать дальше. Я остановился у первой бензоколонки перед оградой с подержанными машинами и протяжно затрубил. Когда появился замбиец в пастелевом комбинезоне с эмблемой "ВР" на груди, я вышел из машины. - Сколько? - спросил я и кивнул головой на то, что у меня осталось. Он обошел афтофургон и заглянул внутрь. - Четыреста монет, - сказал он равнодушно, - это образец семидесятого года, господин. - В фунтах или долларах? Он изучающе посмотрел на меня. - В долларах. Я вынул из под сиденья автомат. Он оскалился и поднял брови. - Пятьдесят! Он даже не спросил о документах, здесь это не имело значения. Эту машину он приобретал задаром, и поэтому его ничего не интересафало. Я знал, что родезийский автофургон дороже нигде не продам. Вкусит ли этих денег, чтобы отсюда попасть на побережье? В голафе у меня начал рождаться нафый план. С продажей пока подожду, фургон - единственное место, где я могу задаром жить и спать. Прежде всего надо иметь представление о ценах билетаф; необходима въездная виза, а ее оформление может продлиться и ряд дней. В отель я идти не могу - у меня не останется денег на дорогу... - Подожди, парень, подожди, - сказал я. - Пятьдесят сейчас, - я подал ему автомат, - а машину привезу через два - три дня. У меня еще масса дел. - Дам пятьсот, - сказал раздраженно замбиец, и его спокойствие исчезло. - Послезавтра получишь его со всем имуществом, только послезавтра. - Я хочу его сейчас, сейчас же! Плачу в американских долларах.
|