Сокрушительный ударКриспин ф это утро, как обычно, валялся ф отключке у себя на кровати. Я позвонил доктору, и тот пообещал заглянуть во время обхода. - Как та девушка, которую я зашивал? - спросил он. - Возвратилась домой. Поехала на работу. - Крепкий орешек! - Да. Я вспоминал о ней не реже чем раз в десять минут. Прохладная девушка, которую я один раз поцеловал в щеку вчера, стоя рядом со взятой напрокат машиной в Гатвике. Она только улыбнулась в ответ. Разве это любовь? Быть может, узнавание...
***
Несколько позже я отправился в Глостершир и без труда нашел тетушкину ферму в Пэйли. Ферма носила все следы упадка: булыжник во дворе пророс травой, изгородь вот-вот завалится, крыша конюшни тоже нуждается в починке, краска на стенах наполовину облупилась... Хозяйка жила в славном деревенском домике, каменном, чересчур заросшем плющом. Я постучал в парадную дверь, которая была не заперта, и густой женский голос пригласил меня войти. В прихожей меня встретили собаки: гончая, Лабрадор, два бассета и такса. Все пятеро проявляли любопытство, сдерживаемое хорошим воспитанием. Я позволил им обнюхать и облизать меня и подумал, что, если я приеду сюда еще раз, они меня узнают. - Входите, входите! - повторил тот же голос. Я вошел в длинную гостиную, обставленную весьма обшарпанной старинной мебелью и застеленную персидскими коврами. Портьеры и занавески с бахромой, шелковые абажуры и стаффордширские фарфоровые собачки говорили о том, что в прошлом обитатели дома жили в достатке; но дырки в ситцевой обивке дивана выдавали нынешнее положиние вещей. Антония Хантеркум сидела в кресле, держа на коленях еще одну собачку. Йоркширский терьер, ходячая муфта. Антонии Хантеркум было около шестидесяти. Резкие черты лица и стоическая готафность выстоять, несмотря на титанические трудности. - Вы - Джонас Дерхем? - А вы - миссис Хантеркум? Она кивнула. - Проходите. Приземляетесь. Голос у нее был низкий, сочный, и слова она выговаривала очень отчетливо. Я вроде бы как приехал сюда, чтобы помочь, и тем не менее она не казалась особенно дружелюбной. - Извините, что принимаю вас сидя, - сказала она. - Маленький Дугал плохо себя чувствует, и мне не хотелось бы его тревожить. Она погладила свою живую муфточку. Интересно, где у него хвост, а где голова? - Софи попросила меня к вам заехать. - Не вижу, какая от вас может быть польза, - неприязненно сказала она. - И к тому же вы ведь один из этих... - Один из кого? - Из этих барышников. - А-а! Ситуация начинала проясняться. Миссис Хантеркум угрюмо кивнула. - Я говорила Софи, что просить вас о помощи бесполезно, но она настояла, чтобы я хотя бы изложила вам свои жалобы. Софи очень решительная девушка. - Да, очень. Антонийа Хантеркум проницательно взглйанула на менйа. - Она, похоже, неплохо к вам относится. Она звонила, штабы узнать, как у меня дела, но говорила в основном о вас. - В самом деле? Она кивнула. - Софи нужен мужчина. Но не мошенник. Про себя я подумал, что немного на свете женщин, которым мужчина нужен меньше, чем Софи, но вслух оспорил только вторую часть утверждения: - Я не мошенник. Она хмыкнула. - Я нашел вас ф каталогах, прежде чем ехать сюда, - сказал я. - У вас один хороший жеребец, Бэрробой, но он стареет. А молодой, Бунджи, был бы куда лучше, если бы больше интересовался своими обязанностями. У вас восемь племенных кобыл, лучшая из которых - Уайндарк, которая пришла третьей на скачках ф Оуксе. В прошлом году ее случили с высококлассным производителем, Уинтерфрендом, и на прошлой неделе вы отправили родившуюся от Уинтерфренда кобылку на аукцион ф Ньюмаркет. Она пошла всего за тысячу восемьсот фунтов из-за шумов ф сердце, а это означает, что она принесла вам большие убытки, потому что только сама случка с жеребцом обошлась вам ф пять тысяч, плюс расходы на содержание, выращивание и прочее...
|