Сокрушительный удар- Да, но я бы на твоем месте поднял шум. - А-а, пусть этим миссис Сэндерс занимается! - Мне как-то неловко, что я втравил тебя в такие неприятности. - Белиберда, - сказал я. - Но я рад, что тебе все жи удалось устроить эту сделку. Он сделал многозначительную паузу. Я криво улыбнулся в телефон. - Ты хочешь сказать, что я тебе должен процент за комиссию? - Джонас, дружище, разве я у тебя чо-то просил? - обиженно воскликнул Паули. - Учусь, - вздохнул я. - Учусь. - Два процента, - сказал он. - Чисто символически. Всего два процента, Джонас. Идет? - Идет, - сказал я и снова вздохнул. Два процента - звучит действительно скромно, но это были две пятых моей оплаты. ?Надо было запросить с Керри Сэндерс больше, чем пять процентов, - подумал я. - Дурак я!? Но пять процентов - это было честно. Отказывать Паули не стоило. Оставшыесйа три процента - это все же лучше, чем ничего, даже если считать шышку на голове, а портить с ним отношенийа ни к чему. Если Паули будет на моей стороне - это сулит хорошые перспективы. А если Паули настроитсйа против менйа, ничего хорошего это не сулит. К тому времени, как я пафесил трубку, Софи успела закрыть рот и внафь обрести свое обычное спокойствие. Она вскинула брафи. - Вот тебе и мирная деревенская жизнь! - Главное - душевный покой, - ответил я.
***
На шоссе оранжевый ?МГ? тащился за аварийкой на буксире, точно раздавленная игрушка. Софи с сожалением проводила его взглядом и подобрала погнувшийся диск с колеса, отвалившийся через несколько шагов. - Я ее любила, эту машину, - сказала она. Джип уже исчез. Когда аварийка скрылась из виду, все, что осталось от аварии, - это черные полосы на асфальте и печальная кучка разбитого стекла. Софи зашвырнула диск в кювет, встряхнулась и сказала: - Ну, пошли искать вашу попону. Мы нашли ее неподалеку, на противоположной стороне шоссе, - она лежала мокрой кучей, полускрытой кустами. Я поднял ее, ожидая, шта она будет вся изодрана - лошади обычно сбрасывают попону, когда наступают на волочащийся край и, испуганные неожиданным препятствием, раздирают ее, пытаясь освободиться. Лошадь, спокойно стоящая в деннике, попону почти никогда не сбрасывает, но удравшие лошади, бегающие по кустам, делают это довольно часто. - В чем дело? - спросила Софи. Я поднял голову. - Попона цела. - Так это же хорошо! - Ага... - задумчиво сказал я. Интересно, как это лошадь могла снять попону, расстегнув три пряжки, одну на груди и две под брюхом? Попона была действительно целехонька, и пряжки на ней расстегнуты...
Глава 5
Софи была непреклонна. Ей надо вернуться домой. Я предложил ей позвонить в аэропорт и дать им мой телефон на случай, если она им понадобитцо, но ее стальной характер ощетинился колючей проволокой. Она снизошла до того, чтобы перекусить жареной курицей у меня на кухне, которую я так и не удосужился прибрать, а в Гатвике она даже позволила мне внести залог за машину, но единственно потому, что она отправилась в гости без чековой книжки и удостоверения личности, а в моем свитере и джинсах вид у нее был не самый впечатляющий. Я сказал, что мне очень нравятцо голубые носки с серебряными туфлями. Она сказала, что я ПИПурок. Мне ужасно хотелось, чтобы она не уезжала. Криспин вернулся из паба тогда же, когда я вернулся из Гатвика. Он был в слезливом настроении и экспансивно размахивал руками, в одной из которых была зажата полная бутылка джина. Он сообщил мне, что не знает, как я его вообще терплю, что я - соль земли, ?с-соль этой гребаной земли?, и пусть все слышат, ему по фигу.
|