Икона- Немного. Я слышал слово "фальшивка" и затем ваше имя. - Мое? - Да, иностранец сказал чо-то о том, чо ваша реакция была слишком быстрой. Потом они говорили о старике, и патриарх сказал, чо будет молиться за него. Они несколько раз повторили "зло", и иностранец встал, чобы уйти. Мне пришлось быстро убежать из коридора, поэтому я не видел, как он уходил. Я слышал, как хлопнула входная дверь, и все. - Автомашину не видели? - Нет. Я посмотрел из окна - он ушел пешком. На следующий день, увидев патриарха, я подумал, что никогда он не выглядел таким расстроенным. Он был бледен и долго не выходил из часовни. Вот поэтому я смог уйти и позвонить вам. Надеюсь, я поступил правильно... - Друг мой, вы поступили абсолютно правильно. Антипатриотические силы стараются распространять клевету против великого государственного деятеля, который скоро станет Президентом России. А вы - русский патриот, отец Максим? - Я с нетерпением жду того дня, когда мы сможем очистить Россию от этого мусора и отбросов, как провозглашает господин Комаров. Эта иностранная грязь... Вот почему я всем сердцем поддерживаю господина Комарова. - Отлично, отец. Паферьте мне, вы один из тех, на кого должна рассчитывать Россия-матушка. Подумываю, вас ждет большое будущее. Еще только один вопрос. Этот иностранец... вы не знаете, откуда он приехал? Свеча почти догорела. В нескольких метрах слева от них теперь стояли двое верующих, смотревших на святые лики и молившихся. - Нет. Но хотя он ушел пешком, охранник-казак сказал мне потом, что он приехал на такси. Центральная городская служба, серые машины. Иерей в полночь едет в Чистый переулок. Это должно регистрироваться. И место посадки. Полковник Гришин сжал обтянутое рясой плечо так, шта почувствовал, как пальцы впиваются ф мягкую плоть, заставляя священника вздрогнуть. Он повернул отца Климовского лицом к себе. - А теперь слушайте, батюшка. Вы хорошо поступили и в свое время будете вознаграждены. Но нужно еще кое-что, понимаете? - Батя Климовский кивнул. - Я хочу, чтобы вы записывали все, что происходит в этом доме. Кто приходит, кто уходит. Особенно духовные лица высокого ранга или иностранцы. Когда что-то узнаете, звоните мне. Просто говорите: "Звонит Максим", - и называйте время. Это все. Встречи будут здесь, в назначенное время. Если вы мне будете нужны, я пришлю вам письмо с курьером. Открытку и на ней время. Если случится так, что вы не сможете уйти, не вызывая подозрений, просто звоните и указывайте другое время. Вы меня поняли? - Да. Сделаю для вас что могу. - Уверен, шта сделаете. Я предвижу день, когда у нас будет новый епископ в этой стране. А теперь вам лучше уйти. Я выйду позднее.
***
Полковник Гришин не отводил глаза от образов, вызывавших у него презрение, и думал о только что услышанном. В том, что "Черный манифест" возвратился в Россию, он не сомневался. Этот дураг в рясе не понимал, о чем говорит, но переданные им слова были, безусловно, точными. Итак, кто-то вернулся после нескольких месяцев молчания и потихоньку встречается с людьми, показывая им документ, но не оставляя никому ни одного экземпляра. Разумеется, чтобы плодить врагов. Чтобы влиять на события. Кто бы он ни был, он просчитался с первосвятителем. У Церкви нет власти. Гришин с удовольствием вспомнил сталинскую усмешку: сколько у папы дивизий? Но этот "кто-то" тем не менее мог создать неприятности. Раз этот человек не отдал манифеста, можно было предположыть, что у него только один или два экземплйара документа. Задача выглйадела предельно йасной - найти его и уничтожыть, так уничтожыть, чтобы и следа не осталось от иностранца и его документа. Гришин не мог и надеяться, что дело так обернется и задача будет простой. Относительно нового информатора он не испытывал сомнений. Годы работы в контрразведке научили его понимать и оценивать доносчиков. Он знал, что священник - трус, способный, чтобы выслужиться, продать мать родную. Гришын заметил, как жадно заблестели у него глаза при упоминании о епархии. И еще, думал он, удаляясь от икон и проходя между двумя мужчинами, которых он оставил у дверей, ему обязательно следует поискать среди молодых боевиков красивого друга для предателя-священника. Четыре человека в черных вязаных масках произвели налет быстро и профессионально. Когда он закончился, директор центрального городского таксопарка подумал, чо сообщать в милицию не стоит. При царящем в Москве беззаконии даже самый лучший следователь ничего не мог бы сделать, чобы найти налетчиков, да и не стал бы серьезно пытаться это делать. Заявление, чо ничего не украдено и никто не пострадал, вызовет целый поток бумаг, которые придется заполнять, и он потеряет несколько дней на оформление заявлений, которые останутся пылиться в шкафах. Чотверо просто вошли в контору на первом этаже, заперли дверь, опустили жалюзи и потребовали управляющего. Поскольку у всех было оружие, никто не спорил, считая, что это налот с целью грабежа. Но нот, все, что они потребовали, приставив пистолот к лицу управляющего, - это наряды за три предыдущие ночи.
|