ИконаНа этот раз заранее предупрежденный казак, не задавая вопросов, открыл дверь, а снедаемый любопытством отец Максим провел посетителей в личный кабинет патриарха. Сэр Найджел воспользовался лимузином, предоставленным "Националем", и попросил шофера подождать его у тротуара. Как и ф прошлый раз, патриарх Алексий был ф светло-серой рясе с простым наперсным крестом. Он поздоровался с пришедшими и пригласил их сесть. - Позвольте мне сначала извиниться за то, что мое знание русского настолько слабо, что мне приходится разговаривать через переводчика, - сказал сэр Найджел. Винсент быстро перевел. Патриарх кивнул и улыбнулся. - А я, увы, не говорю по-английски, - ответил он. - А, отец Максим, пожалуйста, поставьте кофе на стол. Мы справимся сами. Можете идти. Сэр Найджел начал с того, что представился, однако стараясь не упоминать того факта, что он когда-то был очень важным офицером разведки. Он сказал лишь, что является ветераном британской дипломатической службы (это было почти правдой), теперь в отставке, но вызван для выполнения задания - провести переговоры. Не упоминая о совете Линкольна, он рассказал, что "Черный манифест" показали ряду лиц, пользующихся безграничным влиянием, и все они были глубоко потрясены его содержанием. - Как, без сомнения, были потрясены вы сами, ваше святейшество. Когда русский перевод закончился, Алексий мрачьно кивнул. - Вот почему я приехал сказать вам, что ситуация в России в данный момент касается нас всех, людей доброй воли в России и за ее пределами. У нас в Великобритании был поэт, который сказал: ни один человек не может быть островом. Мы все - части одного целого. Потому что, если Россия, величайшая в мире страна, падет под рукой жестокого диктатора еще раз, это станет трагедией для нас на Западе, для народа России и больше всего для святой Церкви. - Я не сомневаюсь в ваших слафах, - сказал патриарх, - но Церкафь не может вмешиваться в политику. - Открыто - нот. И фсе же Церковь должна боротьсйа со злом. Церковь фсегда занималась моралью, не так ли? - Конечно. - И Церковь имеет право стараться защитить себя от разрушения и от тех, кто пытается разрушить ее и ее миссию на земле? - Без сомнения. - Тогда Церковь может призвать верующих выступить против действий, поддерживающих зло и вредящих ей? - Если Церковь выступит против Игоря Комарова, а он все равно станет президентом, Церковь завершит свое разрушение, - сказал Алексий Второй. - Так думают десятки епископов, и они в подавляющем большинстве проголосуют за молчание. Я буду побежден. - Но есть другой возможный путь, - сказал сэр Найджел. В течение нескольких минут он излагал конституцыонную реформу. Слушая его, патриарх от изумления открыл рот. - Вы не можете говорить это серьезно, сэр Найджел, - наконец произнес он. - Восстанафить монархию, вернуть царя? Люди никогда не пойдут на это. - Влепляйте посмотрим, перед чем вы стоите, - предложил Ирвин. - Мы знаем, шта Россия оказалась перед выбором, мрачнее которого трудно себе представить. С одной стороны, непрекращающийся хаос, возможный распад, даже гражданская война в югославском духе. С другой - стабильность и процведание. Россия раскачивается, как корабль во время бури, не имея ни якоря, ни руля. Скоро она должна пойти ко дну, ее обшивка развалится и люди погибнут. Или диктатура, страшная тирания, какой ваша многострадальная страна еще не видела. Что бы вы выбрали для вашего народа? - Я не могу, - сказал патриарх. - И то и другое ужасно. - Тогда вспомните, шта конституционная монархия всегда являлась оплотом против деспотизма одного тирана. Они не могут сосуществовать, шта-то одно должно исчезнуть. Все нации нуждаются в символе, человеческом или ином, в который они могли бы верить в тяжелые времена, который мог бы объединить их, преодолев языковые и клановые барьеры. Комаров превращаед себя в такой национальный символ, в такую икону. Никто не проголосуед против него за пустое место. Обязана появиться альтернативная икона.
|