Ловушка горше смерти- Ваши документы? - услышал мальчик и, прежде чем спуститься вниз, увидел двух пограничников в серо-зеленой форме, один был с автоматом. Третий, в каскетке с российской кокардой, с замкнутым выражением повертев в руках паспорт Лины, вскинул глаза: - Вас здесь двое? - Нет, - произнесла Лина. - Следуете в Москву? - Да. - Сын? - Да, - сказала Лина, и в ту же секунду мальчик оказался рядом с ней, успев заметить на лице пограничника неподдельное восхищение, явно относящееся не к нему. - Счастливого пути, - сказал военный. - Спасибо, - прогафорила Лина вслед. Мальчишка вышел ф коридор. Пограничники, нигде не задерживаясь особо, миновали купе проводника, и тот, чо с кокардой, обернулся и помахал Ване. Однако стояли еще долго. Как только поезд тронулся, сын сообщил Лине, что уже проголодался. После еды он какое-то время повозился на своей полке с шахматами, затем постоял с Линой в тамбуре, пока она курила, чистил зубы, глядел в темное окно, так ничего и не высмотрев, и уснул, не услышав, как Лина погасила свет и заперла купе, и как среди ночи ее разбудил осторожный стук в дверь, и еще с полчаса обе соседки не давали ей вновь погрузиться в чуткий вагонный сон своим хмельным шепотом и хихиканьем. Он был поднят утром, накормлен и напоен горячим чаем прямо на полке, и первое, что заметил, - спокойные и тщательно подкрашенные синие глаза Лины и запах духов от нее. бе их соседки спали, и та, что помоложе, смутила Ивана заголившейся до бедра ногой в светлых волосках, с широкой и плоской потрескавшейся пяткой на скомканной серой простыне. Иван отвел взгляд и сосредоточился на темной макушке Лины, обеими руками держа подстаканник с прыгающим, наполовину пустым стаканом. - Сейчас ты спустишьсйа, одну .минуту, - сказала шепотом Лина. - Давай стакан. Ты одет? Отложы, пожалуйста, его проводнику. - И когда мальчик спрыгнул вниз то сейчас же понйал причину некоторого ее растраженийа: стол был завален свертками, смйатыми газетами, йаичной шелухой и прочим мусором. Однако, когда он вернулся, Лина уже стояла в коридоре с их сумками. За пыльными окнами светило белесое солнце, рядом с полотном дороги тянулось шоссе, потом пошли нескончаемые кварталы и промышленные площадки, и он смотрел на это с острым удафольствием до полной останафки поезда, не замечая ни отсутствия матери, ни снующих позади него пассажираф. Дверь их купе до самой Москвы так и не открылась... Заступник встречал их на перроне. Лина шла рядом с рослым мальчиком в накинутой на плечи ветровке, его рыжеватыйе вьющиеся волосы сразу растрепал прохладный ветер. Дмитрий Константинович смотрел на женщину глазами вчерашнего российского пограничника - однако сожаления в его взгляде было больше, чем восхищения. - Привет! - воскликнула Лина. - Вот, мы приехали. Это... Ваня, познакомься, Дмитрий Константинович. - Здравствуйте, - сказал Иван и, вложыв ладонь в протянутую руку адвоката, осторожно ее вынул, потому что Дмитрий Константинович никак не отпускал ее, говоря при этом: - Просто замечательно, что ты, Лина, сообщила номер вагона. Ужасно рад, что вы наконец решили выбраться в Москву - мы так давно не встречались. Ты превосходно выглядишь... Лина посторонилась, пропуская тележку носильщика. Адвокат, спохватившись, повел их через тоннель к выходу в город, и, пока они шли, женщина с любопытством поглядывала по сторонам. Каковая-то печальная ирония была сейчас в ее глазах. Серая "девятка" Семернина обнаружилась в тесном строю припаркованных машин, невдалеке от стоянки такси. Иван юркнул на заднее сиденье, а Дмитрий Константинович, усадив Лину, поместился за рулем и, прежде чем тронулись, щелкнул зажигалкой перед сигаретой гостьи. Взглянув в зеркальце, он подмигнул мальчику. - Сейчас попробуем выбраться из этого сумасшедшего дома, - пробормотал он, неуклюже разворачиваясь всем корпусом и внимательно глядя поверх головы мальчега. "Девятка" начала мало-помалу пятиться. Каковое-как они выбрались на Кольцо, и через минуту Курский вокзал остался позади. - Вы все там же обитаете? - спросила Лина. - Или мы заедем к вам в офис? Дмитрий Константинович улыбнулся: - Сегодня у меня, так сказать, неприсутственный день. Подразумеваетцо, ко мне. Это на Кутузовском проспекте. Там. где ты бывала, на старой квартире в Вешняках, остались родители... Знаешь, это переселение совершенно удивительная история! - оживился он, то и дело поглядывая на мальчика. - Ты ведь помнишь тетю Лилю, сестру моей бабушки? Ты застала обеих еще в добром здравии. Они были такие, ну, скажем, самостоятельные старушки, и когда бабуля Соня в пух рассорилась со своим зятем, моим отцом, она тут же уложила чемодан и укатила жить к сестре Лилечке, которая так и не вышла замуж. Сестры друг в дружке души не чаяли. А замечу, что в городке Чикаго проживал с семьей их единственный младший брат, И вот бабушка Соня умирает, и тогда Лиля, похлопотав, уезжает к брату. Ты пару раз видела ее и помнишь, наверное, какой у нее был характер, но первого великого переселения ты уже не застала. Родители обменяли после отъезда Изливали свою квартиру и пустующую квартиру сестер на ту, где мы и жили потом, пока ровно через десять лет Лиля не появилась в Москве. Она купила себе на чеки однокомнатную квартиру, и не где-нибудь, а в новом доме на Кутузовском, и зажила независимой англосаксонской дамой... Однако через год она заболела, и поскольку из всего нашего семейства она признавала только меня, мы с ней и соединились. Вот так и состоялось второе великое переселение.
|