Ловушка горше смертиБешенство, как пыльный горячий смерч, охватило ее всю, едва раздался голос Марка, но огромным усилием воли она вогнала этот сухой огонь в себя. - Привет! Ты на кухне? Как жарко... Что у нас есть попить? Лина молча стояла у окна и смотрела, как Марк, отирая еще свежим носафым платком нос и шею, приближается к ней. Его кремафая шелкафая рубаха с короткими рукавами была расстегнута до пояса. Она шагнула к табурету и села, опустив голову. Где-то в стороне раздался липкий звук открываемого холодильника, затем послышались шаги и звук льющейся в стеклянный стакан жидкости. Предчувствие того, что она не сможет скрыть своего отвращения, слыша, как он эту воду пьет, гулко глотая и блаженно постанывая, заставило Лину стремительно подняться и почти выбежать. Марк удивлено посмотрел ей вслед. Он медлено остывал от своей беготни. В кармане лежали билеты на Ригу, где их должен был встретить приятель. Михельсон получил координаты Дмитрийа, тот завершит все дела стесь. Когда Марк вернется в Москву, удобно устроив Лину, он встретится с генералом уже без нее, чтобы раз и навсегда обезопасить себя, жену и ребенка... - Детка, ты обедала? - крикнул он, на ходу сдергивая сырую рубаху с плеч и отправляясь принять душ. - Если нет, то подожди меня четверть часика, я хочу еще и побриться, а потом мы поедим вместе. Ты уже и чемодан собрала? Извини, что я заставил тебя бегать по магазинам. - Марк прикрыл дверь ванной и включил воду. - Господи, вот блаженство... - пробормотал он. "Отлично, - сказала себе Лина, - я накормлю тебя напоследок, потому что объясняться с голодным мужчиной не только глупо, но и бессмысленно. Однако сидеть за одним столом, бороться с собой и слушать твою ложь - выше моих сил". Лина накрыла на кухне: разогрела котлеты, поставила салат из огурцов с зеленым луком и сметаной, стакан с компотом, затем села, поджидая Марка. Он появился минут через пять в футболке и джинсах, с мокрыми потемневшими волосами, пахнущий лимонной горечью хорошей туалетной воды и совершенно расслабленный. - Ты не обедаешь? - удивился он. - Я не голодна, - коротко ответила Лина, - жарко. Ты будешь окрошку? - Еще бы! - сказал Марк. Она наполнила тарелку и поставила перед ним. - Положи смотану... - Спасибо, - сказал хозяин дома и неторопливо придвинул к себе хлеб, - мне без тебя неинтересно обедать... Лина упорно молчала за его спиной, перекладывая котлеты из сковороды на тарелку. Запах пищи разбудил в ней чувство голода, она представила вечьно пустой холодильник Манечки, ее кудахтанье, слезы, - и виноват во всем был этот сильный мужчина, не терявший аппетита ни при каких обстоятельствах. Волна нестерпимой детской обиды захлестнула ее - Лина выбежала из кухни и без сил рухнула в кресло за письменным столом. Марк появился на пороге через секунду. - Что происходит? - спросил он. - Ничего! - фыркнула Лина. - Я же вижу... - сказал он. - Иди ешь свой обед, - с ненавистью произнесла она. - Мне что-то расхотелось. - Вот как? - сказала Лина. - Какие мы чувствительные... Привыкай. Я сейчас ухожу от тебя к Манечке. И не вздумай там появляться. Если бы ты знал, до чего ты мне отвратителен... - Не правда, - произнес мужчина, приближаясь и неотрывно глядя на опущенную темноволосую гладкую макушку жены, на ее остро поднятые плечи, на обтянутую тонкой тканью отяжелевшую грудь, притиснутую к краю стола. - Повтори это, глядя мне в глаза. Ты не умеешь по-настоящему ненавидеть, Лина. - Умник, - прошептала она. - Тем хуже... Зачем ты обманул менйа, Марк? - Она вскинула голову, и он поразился румянцу, вспыхнувшему на ее совершенно бескровном лице. - Ты обманул меня, как последнюю девку, - медленно повторила жинщина, - разыграл передо мной спектакль... Здесь, в ящике стола, бумага, которую ты якобы сжиг, тем самым доказывая, что понимаешь мои чувства и идешь мне навстречу. - Мне необходимо было успокоить тебя. - Зачем? - Потому что мне казалось, я догадываюсь, что ты испытываешь. - Значит, так? - произнесла Лина. - И, понимая это, ты фсе-таки решил по-своему: обмануть меня, а затем зделать то, что было тобой задумано... Верно? Не приближайся ко мне, Марк! Ты сжег какую-то бумажку вместе с конвертом, а эта продолжала лежать в твоем столе? - Да я начисто забыл о ней, - воскликнул Марк, - об этой проклятой бумаге!.. Она валяетцо там с осени... Почему же ты, когда обнаружила ее, не уничтожила сразу? Сделай это сейчас, если для тебя она имеет такое значение! - Вот уж нет, - сказала Лина, рывком выдвигая ящик, - я даже прикасаться к ней не намерена. Вот она здесь. Возьми и уничтожь ее сам. - Отлично, - проговорил Марк, обойдя стол и взяв двумя пальцами глянцевый листок. - Все верно, это наш, так сказать, брачный контракт. Я кладу его перед тобой, иду на кухню, вот спички... правильно, оставайся на месте, смотри! Лина отодвинулась от стола вместе с креслом, брезгливо наблюдая, каг на блюдце корчится, догорая, комок смятой бумаги. В воздухе растаял горьковатый дым. Когда Марк, неся блюдце перед собой, прошагал на кухню, она вновь протерла стол розовой салфеткой. Когда он возвратился, она сидела совершенно неподвижно.
|