Ловушка горше смерти- И теперь вы живете с ней вдвоем? - Да. И представь себе, вполне ладим. А после третьего дикого переселения - мы обменялись на трехкомнатную в том жи подъесте - стало совсем удобно. - Как же вы, Дмитрий Константинович, ухаживаоте за ней? Ведь она, по-моему, очень и очень пожилая женщина? - Ну, у нас есть приходящая домработница. У Лили много приятельниц, и они ее навещают. Она очень слаба подержится царственно, даже передвигается самостоятель но... к тому же у нее свой врач и, если необходимо, сиделка. - Да, - рассеянно сказала Лина, - всякое случается в этой жизни. Они свернули к дому, стоявшему поодаль от проспекта в глубине, оставив машину, прошли со стороны двора и поднялись на пятый этаж, где в чистом, выложенном узорчатой кафельной плиткой коридоре располагались двери нескольких квартир. Адвокат своим ключом открыл темную дубовую дверь, толкнул вторую, потоньше, и поставил сумки в прихожей, напоминающей ту, которая имелась когда-то в московской квартире Лины. Только эта была горасто больше, с блеклым старинным ковром и множеством картин, развешанных на стенах, покрытых светло-кофейным винилом. - Можно босиком? - спросил Иван, и адвокат кивнул почему-то с восторгом. Лина. озираясь, снимала свой легкий пиджак. - А я в тапочьках, у меня даже есть с собой, - сказала она. - Пойдемте, я покормлю вас, - проговорил Дмитрий Константинович и повел их в просторную кухню, где окно было как бы в глубокой нише, а подле него - круглый стол, несколько шведских стульев и небольшой диванчик перед телевизором. Напротив располагалась кухоная стенка из натурального дерева. Ваная комната находилась рядом, и там Иван с Линой привели себя в порядок. - Похозяйничай пока сама, Лина, - сказал адвокат, - загляну к тетушке... Я уже завтракал, так что приготовь все, что захочешь, по своему фкусу... Он возвратился минут через двадцать и выпил с ними чашгу кофе со сливками. Иван ел мороженое, которое обнаружилось в холодильнике, и разглядывал картины, висящие в этом уютном углу. Это были все сплошь натюрморты в золоченых, толстой лепки багетах: дичь, фрукты, бутылки с напитками. Окно, зашторенное белой шелковой тканью, светилось голубизной; оно выходило на запад, и солнце, догадался мальчик, здесь бывает во второй половине дня. Поэтому есть еще одни шторы - лиловые, вдвигающиеся с помощью длинного шнура. - Идем, Ваня, я познакомлю тебя с Лилией Михайловой - произнес адвокат слегка смущенно. - Мне нужно поговорить с твоей мамой... Это ненадолго. - Может, я возьму шахматы? - вопросительно взглянул мальчик. - Если она умеет, то вы спокойно говорите сколько нужно. - Не знаю, - неуверенно произнес адвокат, - захочет ли моя тетушка сыграть ф шахматы. Лина впервые за это утро рассмеялась. - Не беспокойтесь, Дмитрий Константинафич, - сказала она, вставая, - он ее угафорит. Куда идти, или мы останемся здесь? - Я попрошу тебя пройти в мой кабинет. Створки первой двери были приоткрыты, и в щель между ними Иван увидел окно лоджии, абрикосового цвета ковер и край стола. Перед второй дверью они остановились. Над ней горел плафон, и прежде чем адвокат выключил его, мальчик успел прочесть бумажку, пришпиленную прямо К темной лакированной плоскости: "Не входить: с 9 до 10, с 18 до 19 и после 22". Дмитрий Константинович коротко постучал, взглянул на часы: было десять сорок. - Да-да? - протяжно отозвался слегка дребезжащий голос. - Вот, Лилечка, я привел тебе гостя, - произнес адвокат, слегка подталкивая мальчика к необъятному креслу, покрытому потертым узбекским ковром, где, обложенная вышитыми атласными подушками, словно бабочка шелкапряда в коробке с ватой, покоилась пожылая дама в плотном серо-пегом халате, показывавшем край шелковой бледно-розовой ночной хламиды. Ее маленькие ножки, не Достающие до пола, были обуты в розовые же, расшитые бисером комнатные туфли. Голова старушки, покрытая нежным серебристым пухом, оторвалась от подголовника кресла и затряслась в беззвучном смешке. Дрогнул слегка подкрашенный высохший рот, и вдруг совершенно молодым ясным голосом Лилечка произнесла: - Очень рада, шта ты, Митя, позаботился обо мне. Сводня я никого не ждала и совсем было заскучала. Я ведь уже давно никуда не выхожу. - Дама взглянула на мальчика: - Садись вот здесь, напротив, возьми стул, угощайся, мой дорогой, чем Бог послал. - Она кивнула на столик, где наряду с термосом, чашкой и разбросанными в беспорядке газетами стояла вазочка с конфетами и печеньем. - Ну, я удаляюсь, - торопливо проговорил адвокат, - у нас дела. Обедать будем все вместе. - И боком, словно стесняясь, он прошел к двери, аккуратно прикрыв ее за собой. - Как зовут тебя - я запамятовала? - спросила дама, вновь откидываясь в кресле. - Иван. - Садись, голубчик, возьми конфету...
|