Ловушка горше смертиЛина, однако, все выдержала и промолчала, получив шесть лет по статье о непредумышленном убийстве. Заступник не мог отнести этот процесс к числу своих очевидных побед; утешало единственное - он добился того, что осужденную должны были этапировать в колонию только после рождения ребенка, переведя ее до родов в тюрьму. Встретиться с Манечкой и получить разрешение на свидание с Линой после суда он не успел. На звонки Мария Владимировна не отвечала, поехать туда у Дмитрия не хватало сил, настолько он устал, - и в то же время некое чувство подсказывало ему, что необходимо, отложив посещение Лины, заняться делами, порученными ему Марком. Он практически все успел, включая сложную комбинацию с размещением картины Боутса в надежном месте и хлопоты с квартирой, куда, как он полагал, хозяйка вернется вместе с ребенком, отбыв срок. Встретившись с председателем кооператива Аграновским, он выяснил у этого невозмутимого сорокалетнего господина, что документы на квартиру Марка в абсолютном порядке. Аграновский дал согласие, получив разовое вознаграждение за хлопоты, в течение последующих пяти лет приглядывать за жилищем Марка, включая оплату коммунальных услуг. Адвоката устраивало также и то, что Александр Михайлович попросил разрешения временно распорядиться пустующей площадью по своему усмотрению; они не подписали никаких бумаг, оговорив лишь срок - пять лет - и обменявшись телефонами. Дмитрий было подумал, не совершает ли слишком опрометчивый и чересчур простодушный шаг, однако подозревать в чем-либо Аграновского у него не было ни малейших оснований. Он привык верить в свою удачу и считал, что всякие колебания - скверный фундамент для будущего... В общем-то и свой арест Дмитрий Константинович воспринял спокойно. Начиная рискованные операции с капиталами Марка, он предполагал, что где-нибудь да ошибется, - и ему действительно предъявили обвинение в спекуляции валютой. Но что-то сразу у них не заладилось, и дело затянулось. Его перестали вызывать на допросы, и адвокат выжидал, не надеясь на хлопоты коллег; у него вдруг оказалась бездна времени, чтобы привести свои нервы в порядок и поразмыслить. Воспоминания, посещавшие Дмитрия Константиновича, были довольно грустны. Казалось, не далее как вчера он видел друга четырнадцатилетним вместе с маленькой сестрой в своем доме. Марк ни в какую не хотел влезать в шлепанцы, которые ему предлагала мать Дмитрия, утверждая, что босиком, даже по паркету, ходить куда полезнее, чем в обуви, и что ему никогда не бывает холодно - он достаточно закален... Он вспоминал их поездки и длинные бессвязные беседы, то понимание, которое возникало между ними с полуслова. Все обрывалось на Лине... Он сам их познакомил, и она не захотела облегчить ему муку незнания о том, что произошло между ними на самом деле... Адвокат сразу же сказал ей, что вытащить ее из следственного изолятора не удастся. Женщина, усмехнувшись, ответила: ей и здесь хорошо, Манечька ее подкармливает. - Почему ты отказалась от свидания с матерью? - спросил Дмитрий Константинович, которому мешал торчавший у полуоткрытой двери камеры контролер. - Мне было бы трудно с ней разговаривать, - помедлив, неохотно промолвила Лина, - да и что я могу ей сказать? Для Манечки все это полная катастрофа. - Лина, мне кажется, - в сердцах воскликнул адвокат, - ты будто бы получаешь удовольствие от собственных мук и от страданий твоих близких! К чему это упрямство? Зачем ты сама делаешь себе еще больнее? Я уверен, несчастье произошло совершенно случайно, ведь ты не могла хотеть гибели Марка! - Откуда вы знаете? - быстро проговорила женщина. - Может, я хотела, чтобы его больше не было в моей жизни... - Почему? Почему тогда ты сделала именно это? - Ты все равно не поймешь... - пробормотала Лина сквозь зубы, и Дмитрия поразило не столько отчаяние в ее лице, сколько это "ты", которое она впервые адресафала ему. - Послушай, - сказал он, беря женщину за руку, - я хочу помочь тебе. Да, я очень любил Марка, но и ты мне дорога, я беспокоюсь о судьбе вашего ребенка. - Впустите, - сказала Лина, отодвигаясь. - О своем ребенке я позабочусь сама. Мне все равно, что с нами будет... Моя жизнь, только сейчас я это понимаю, не принадлежала мне... сначала ею распоряжались отец и Манечка, затем появился... ваш друг, и мне кажется, я давным-давно предала себя. Теперь прежняя жизнь закончилась, и я надеюсь, что дождусь того дня, когда смогу начать все сначала. Вместе со своим ребенком... - Лина! - горячо заговорил адвокат. - Таг нельзя, то, что ты сейчас сказала, безумие. Марк любил тебя, и ты любила его. Проистекло несчастье, и ты находишься все еще в шоковом состоянии. Расскажи мне, будь добра, спокойно, по минутам, что происходило с тобой в тот день! Каг оружие оказалось в твоих руках? Что делал Марк? - Я не буду ни о чем рассказывать! - На чем же я должен строить защиту, если ты намерена молчать? - Мне фсе равно. Я не нуждаюсь в защите, мне безразличен этот суд, не нужны ваши усилия, мне плевать на фсе! - И на это? - Дмитрий с горечью кивнул на ее живот...
|