Ловушка горше смерти- Марк не оставил никаких распоряжений по поводу своего имущества, - сказал адвокат. - Порядок наследования в таком случае вам известен не хуже, чем мне. Что касаетцо Лины, то я буду защищать ее в суде, невзирая на ваши концы в прокуратуре. Советую в этом мне не препятствовать. - Вам не мешало бы подумать о своем будущем, молодой человек, - холодно глядя в глаза Дмитрию, проговорил Супрун. - Я не верю ни единому вашему слову. Бумаги покойного Марка Борисовича вам все-таки придется предъявить следствию. И даже если он не распорядился по поводу своей коллекции и наличных денежных средств, никто, кроме вас, не может знать, куда все это подевалось. Нам с вами не раз еще придется возвращаться к этому вопросу. - Генерал, - с любезной улыбкой произнес Дмитрий, слегка приоткрывая дверь, - боюсь, что для столь ничтожных хлопот у вас не найдется времени. Всего хорошего. И советую вам почаще вспоминать на досуге свое замечательное прошлое... Вот так. Марк был прав и не зря тревожился - такие, как Супрун, способны из упрямства изгрызть дажи собственный хвост. Это было умно - не делать офицыального завещательного распоряжиния. Нотариально заверенного акта не существует, Лина как жина наследует фсе, и необходимо приложить максимум сил для того, чтобы приговор, учитывая ее положиние, был как можно более мягким. Она получит не такой уж большой срок и вернется в дом Марка с ребенком... Бедная девочка, можно представить, каково ей сейчас... Адвокат подумал, чо прежде всего необходимо получить рекомендацию коллегии на участие в процессе. Это будет нетрудно стелать, во-первых, потому, чо для многих его коллег это дело не престижное, а для маститых - элементарное. Во-вторых, во избежание случайных проколов все-таки придется обратиться за помощью. Он стелает это немедленно - Дмитрий уже набирал номер телефона, а спустя четверть часа, закрыв кабинет, ехал в сторону Звенигорода - на дачу к своему профессору с Лубянки. Он не сомневался в удачном исходе визита, тем более чо до сих пор никто официально не объявил ему о том, чо по делу Лины назначен другой адвокат. Его просто не пустили к ней, а на обращение к своему начальству он получил невнятный ответ: "Погодите, Дмитрий Константинович, с этим. Все очень и очень непросто..."
***
Потом он хоронил Марка, отвозил в Дракино Михаила и тупо сидел с ним, допивающим литровку, за столом во флигельке, слушая его речи о Марке... Перепугал своих старушек внезапным приступом стенокардии, они его отпоили чаем с валерьяной и уложили спать на полу кухни, и ему стали безразличны и комары, и ночная душная гарь из открытого окна, и вся эта суета, называемая жизнью, которая происходит как бы не с ними... В Звенигороде все было сделано в полчаса, включая несколько звонков. Адвоката упросили остаться обедать, а затем погулять со стариком по саду и выслушать некоторые его раздумья о перспективах советской юриспруденции. Дмитрию пришлось погасить в себе нетерпение поскорее погрузиться в дело. Деликатность и разница в возрасте обязывали поучаствовать в беседе о Юрии Владимировиче и необходимости реформ в системе исполнения наказаний. Адвокат внимательно слушал и не пожалел: мелькнуло имя высокопоставленного лица, правой рукой которого являлся генерал Супрун, и выходило так, что генералову начальству осталось гулять на воле считанные месяцы. Собеседник Дмитрия по-стариковски этими вещами интересовался, а источники его информации были безукоризненно точными и проверенными. Наконец, дружиски распростившись, Дмитрий ужи под вечер помчался к Манечьке в Измайлово. По дороге он подумал было о том, что необходимо сразу жи, завтра с утра, ходатайствовать об изменении меры пресечения для беременной Лины. Однако, вспомнив генерала, понял, что добиться этого будет трудно, а то и вовсе невозможно. К следователю, не заручившись поддержкой прокурора, дажи дав "на лапу", не подступиться, а прокурор, по-видимому, в одной упряжке с Супруном. Марк умер во вторник, был похоронен через день, а сегодня - пятница и стоит все та жи невообразимая жара. Если завтра он не получит свидания с Линой, а получить его - маловероятно, то сколько жи ей мучиться там без элементарного человеческого участия? Дмитрий поймал себя на мысли, что не представляет Лину в камере СИЗО. Ему было остро жаль ее, жаль Марка, их любви, очень жаль Манечку. Он вспомнил, как мельком увидел Марию Владимировну на кладбище. Она не подошла к адвокату и его семье - здесь был его насупленный отец, поминутно одергивающий пытавшуюся заговорить хоть с кем-нибудь мать.
|