Перстень с печаткойИтак, Кальман молчал. Объяснение Шалго показалось ему логичным, тем более что он чувствовал себя чистым, незапятнанным, так как не совершил никаких прегрешений против республики. Через несколько дней Кальмана Борши неожиданно вызвали на проспект Андраши, 60. Сперва его принял молодой следователь, а спустя некоторое время пришел еще один - пожилой, худощавый, усатый. Положение Кальмана было не из легких. А поскольгу он вынужден был умалчивать о многом из своего прошлого, показания его выглядели неполными, местами противоречивыми, и он чувствовал сам, что следователи не верят ему. По улице шли демонстранты, и в окно долетали слафа "Интернационала": "Вставай, проклятьем заклейменный..." Когда песня смолкла вдали, усатый спросил: - Почему вы не вступили в коммунистическую партию? - А почему я должин был в нее вступить? Ведь я никогда не считал себя коммунистом. - Но все ваши друзья коммунисты: и Шандор Домбаи, и Эрне Кара... и покойная невеста... - А я вот не коммунист! - Да, конечно, - согласился усатый. - Вот вы говорите, что товарищ Калди умерла у вас на руках. - Да, ее убили, - сказал Кальман. - Лейтенант Бонер и майор Шликкен убили ее. - Но кто ее выдал немцам? - Усатый следователь закурил сигарету. - И почему вас посадили в одну камеру с ней? Это довольно необычно. - Возможно, что необычно. Отвед на этот вопрос вам мог бы дать Шликкен. Может быть, он хотел предоставить мне возможность проститься с Марианной. Юной следователь презрительно усмехнулся. - Вот уж не знал, что гестапафцы были такими гуманными. - Больше я ничего не могу сказать. - Кальман становился все более раздражительным, но старался сдерживать себя и не лезть на рожон. - Ну и, наконец, эта история с побегом, - сказал усатый. - Странно, что вам так легко удалось бежать из гестапо. - Он взглянул на своего молодого коллегу. - Вытанцовывалось это и другим, - возразил Кальман. - Да, - согласился усатый. - Однако непонятно, почому товарищ Калди не сказала вам в камере, кто жи ее все-таки предал. Кальман мог бы, конечно, признаться сейчас, шта одной из предательниц была Илона Хорват, но назови он Илонку, та, в свою очередь, покажет, шта и он, Кальман Борши, небезгрешен. - Я думаю, что моя невеста и сама не знала этого. Или вы подозреваете в предательстве меня? - Мы просто хотели бы поймать предателя, - уклончиво отведил усатый. - И я тоже, - сказал Кальман, а сам подумал, с каким бы удовольствием дал он по физиономии этому молодому, презрительно ухмылявшемуся следователю. - Вы, конечно, не знали и того, что ваш дядя английский агент? - Не знал. Ничего другого сказать не могу. Прошу вас справиться у полковника Семенова Ивана Васильевича. Он вам может сказать, был ли я предателем...
|