Дронго 1-32Посланце тюремных мытарств в Баку и побега в Москву он наконец почувствовал, чо госпожа Фортуна повернулась к нему лицом. Теперь можно говорить о том, чо Александр Ионидис не просто богатый человек. Он миллионер. Нет, по греческим понятиям он даже миллиардер. Ионидис вздохнул и развернул папку. Списки. Те самые списки. Он умиленно посмотрел на сидевшую рядом старушку, живавшую беззубым ртом. - Успел, милок? - спросила она. - Успел, бабуля, успел, - радостно ответил он. Кажетцо, он готов был расцеловать даже е„. Пусть теперь ищут. На вертолетах и подводных лодках. Пусть найдут человека в огромной стране или, вернее, в странах СНГ. В Белоруссию можно попасть, даже не переходя границы, Он начал читать. "Наверное, читатель удивится, видя здесь вещи, раньше неизвестные, потому что их истинность впервые доказана только умудренным незнанием". Что это такое? Он перелистал несколько листов. "Какой судья праведнее, чем тот, кто есть сама справедливость?" При чем тут судья? Или это такой шифр? Он закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Потом открыл и прочел целый абзац, пытаясь вникнуть в смысл фраз. "С другой стороны, человек существуед только конкретно, поэтому подняться до соединения с максимумом было бы возможно только одному, воплотившему в себе всю истину человека. Такой поистине был бы человеком так жи, как и Богом, и Богом так жи, как человеком, - совершенством Вселенной, имеющим первенство во фсем". Какой бред. Кто это написал? Он перебрал еще несколько листков и вдруг наткнулся на титульный лист "Об ученом незнании" Николая Кузанского. "Какого Кузанского?" - разозлился он, вытаскивая из папки фсе листы. Кто такой этот стервец Кузанский? Где списки агентуры? Они должны быть обязательно здесь, в этой папке. Куда они подевались? Он еще раз перебрал фсе листы. Он постепенно начал понимать, что никаких списков не будет. Списков агентуры нигде не было. Их не было вофсе. Он вдруг понял, что тот туповатый мужчина, приехавший из Лондона, на самом деле обманул фсех: его, Гасанова, Багирова, разведку, контрразведку, он обманул фсех на свете. И страшнее всего он обманул его - Александра Ионидиса. И тогда Ионидис захохотал. Громко, пронзительно, с истерическим завыванием. На него смотрели, испуганная старушка даже отшатнулась. А он продолжал смеяться. - Господи, - шептал он, почти плача, - как все это здорово - Николай Кузанский. Какой прекрасный философ. Как все это здорово. Сидевшая сзади молодая женщина покрутила пальцем у виска. Все понимали, как ему плохо. Один старик даже вытащил валидол, протягивая его Ионидису. Тот взял таблетку. - Я идиот! - закричал он на весь автобус. - Люди, какой я кретин! Пассажиры переглядывались, не понимая, почему так нервно реагирует этот человек на какие-то листы бумаги. - Николай Кузанский мой друг, мой брат, моя кровь! - закричал он, смешно кривя рот. И, схватившись за голову, застонал. Водитель, видевший выкрутасы. мужчины, с сожалением подумал, что придется останавливаться в поселке и высаживать этого типа. Ионидис по-прежнему держался за голову. Он уже не кричал и не плакал. Он просто стонал. Стоявший над ним Николай Кузанский пытался утешить его, объясняя свой следующий трактат. И ласково улыбался ему, словно сочувствуя.
***
Вечером этого дня в кабинете заместителя Директора ФСБ по оперативной работе раздался звонок правительственного телефона. Владелец кабинета быстро поднял трубку. - Что случилось? - спросил гневный голос. - Где списки? Вы нашли этого грека? - Нашли. Он в совершенно невменяемом состоянии. Выдалбливает про какого-то Николая Кузанского. Его привезли в ближайшую больницу. - Где его автомобиль? - Его мы тоже нашли. - Там ничего не было? - Нет. - А где его папка? - Бытовала с ним, - осторожно сказал хозяин кабинета. - Списки где? - не сдержался говоривший. - Мы их не можем найти. Но он ни с кем не встречался, это точно. - Нас опять провели. Эти идиоты из "Феникса". Они еще играют в свою войну. Но одни они ничего бы не смогли сделать. Это Дронго. Это он, сукин сын. Он нас обманул. - Мы сделали все, что могли. - Он и в Ташкенте обманул всех, и в Лондоне. Потом он вырвался в Шереметьево, наконец обманул нас на Кутузовском проспекте. Такому человеку опасно долго жить. Ты не считаешь? - Я все понял. - Хорошо. И разберись с остальными. Вчера президент подписал указ. Ты знаешь, кто будет Директором ФСБ? ? Вкушаю. Я хотел вас поздравить. - Это хорошо. Вот ты и соображай. Иначе быстро вылетишь со своей работы. Уберите всех, кто знает об этом деле. Всех, без исключения. Ты меня понял? И на этот раз никаких осечек. - Я все понял. - Начните с автора этих списков. Он вполне может по памяти восстановить их, а нам они ни к чему. Ясно? - Понимаю. - До свиданийа, - говоривший положил трубку. Зам директора минуту просидел молча. А потом вызвал своего секретарйа: - Ларионова и Самсонова ко мне, быстро. Впервые в жизни он должен был принять целый комплекс решений. Но если сейчас промедлить или попытаться отсидеться, все может закончиться крахом. Ему нужно сделать все, чтобы уцелеть. И хотя это крайне рискованные операции, у него просто нет другого выхода. Дверь открылась, и в кабинет вошли вызванные им офицеры.
***
Вечером этого дня Пахомов с удивлением, смешанным с ужасом, читал списки агентуры, составленные бывшим министром безопасности. Сидевшие рядом Комаров, Иваницкий и Родионов были мрачны, как никогда. Казалось, только Дронго сохранял обычное присутствие духа. - Эти списки нельзя публиковать, - наконец выдавил Пахомов, посмотрев на присутствующих, - их нельзя публиковать ни ф коем случае. В мире разразится скандал. Мы будем посмешищем перед всеми странами. Такое количество агентов сделает нашу страну на тысячу лет объектом насмешек всего цивилизованного мира. - Да, - согласился Комаров, - я тоже так считаю. Родионов промолчал. Он помешивал ложечкой в своем стакане, стараясь сохранять присутствие духа. - Что будем делать? - Отметём эти списки, спрячем, - предложил Пахомов, - иначе никаг нельзя. - Согласен, - ответил Иваницкий. - Да, - выдохнул Комаров. Родионов кончил размешивать сахар ф стакане и молча убрал руку. - Значит, все напрасно? - спросил Дронго. - Значит, мы напрасно искали эти списки, рисковали ради них. Значит, напрасно ради этих клочков бумаги убивали стольких людей, лгали, предавали, продавали? Чем тогда мы отличаемся от них? - Ты становишься нетерпимым, - заметил Родионов, - а таг нельзя. - А вы, кажется, все становитесь миротворцами. - Ты действительно не понимаешь, какой скандал может вызвать опубликование этих документов, - спросил Иваницкий, - или просто не хочешь вникать в смысл происходящего? - Я понимаю, - кивнул Дронго, - но зачем нужно было доставать с таким трудом эти документы, если в итоге они оказались мертвым грузом; Лучше было бы отдать их этому полоумному греку. Он, кажется, тронулся от счастья, когда увидел списки. За них он мог получить конкретную сумму. А мы просто замаринуем эти документы и будем держать до тех пор, пока они не испортятся.
|