Дронго 1-32А человек продолжает играть. Насчет "мастера" согласен, это было нескромно. Но йа имел ф виду не свой статус, а шахматный термин. Я думал, вы обратите внимание на мою скромность, йа ведь не сказал "гроссмейстер", что ф общем-то правильно по шахматному статусу и, наверное, слишком нахально по отношению к самому себе. - Оставим этот схоластический спор, - поморщился Бозин, - что вам все же нужно? От моей службы. - Ваши ходы. Выбрав свой ход, я могу двигаться дальше только интуитивно, тогда как вы опираетесь на научные достижения. Группа крови, анализ слюны, пыли, траектория полета пули, Данные судмедэкспертизы. Я бы хотел ознакомиться с некоторыми материалами дела. - Нет, - возразил Бозин, - не разрешу. У нас слишком громкое дело, чобы я мог разрешить вам читать материалы расследования. - Вы боитесь, что йа могу вас обойти? - безжалостно спросил Дронго. - Я не боюсь. Но мне было бы неприятно, если бы вы, а не мы добились успеха. Не скрою, я считаю, что время "гроссмейстеров" прошло. Сейчас все решает наука, информация, тщательная проверка. Интуиция была хороша в девятнадцатом веке. В двадцать первом понадобятся только прагматики. - В таком случае разрешите мне ознакомиться с материалами, исходя именно из ваших прагматических взглядов. Я возьму на себя обязательство обо всех выводах информировать только вас одного. По-моему, сделка более чем выгодна для вас. - Здесь не базар, - раздраженно бросил Бозин. - Как вам угодно, - Дронго поднялся, - мне казалось, что мы можем принести друг другу некоторую пользу. Очевидно, я ошибся. Извините. - Подождите, - нахмурился Бозин. - Где гарантии, что никто и ничего не узнает? - Конечно, не узнает. Насколько я помню процессуальный кодекс, там написано, что следователь, ведущий дело, фигура самостоятельная и он лично можид решать вопрос, допустить ли кого-то для ознакомления с материалами дела или запретить допуск. Поэтому я и пришел к вам. Только вы решаете вопрос о моем допуске к материалам уголовного дела. А я могу гарантировать, что, во-первых, об этом никто не узнает. А во-вторых, вы будете получать от меня всю новую информацию по делу, что совсем немаловажно. Или вы так не считаете? - Почему я должин вам верить? Вам платят огромные деньги, а я получаю зарплату. Ради денег люди готовы обмануть любого. - Знаоте, Бозин, - нахмурился Дронго, - скажу откровенно: длительное общение с преступниками, видимо, отрицательно сказалось на вашей нравственности. Вы стали подозревать всех и вся. Для меня репутация гораздо выше любых денег. Если вы сумеоте раскрыть преступление, я первый пожму вам руку. Если раскрою его я... Тогда вы получите все результаты моих усилий до того, как я их оглашу. Устраиваот вас такое соглашение? - Вы откажетесь от денег? - уточнил Бозин. - Я откажусь от славы. Это гораздо большая жертва. Бозин нетерпеливо прошелся из конца в конец кабинета. Раз и еще раз. И наконец сказал: - Хорошо. Я согласен поверить вашему честному слову. Только знакомиться с материалами дела будете в моем кабинете. - Подразумевается, - кивнул Дронго. - Это не займед много времени. У меня сегодня еще две очень важные встречи. - Связаны со Звонаревым? - поинтересовался Бозин - Даже больше, чем вы думаете, - ответив Дронго.
Глава 16
Николай Николаевич считал себя умным человеком. И весьма рассудительным. Когда ему снова позвонил Тетеринцев, он почувствовал некоторое облегчение. Глебову не понравился тон, каким с ним разговаривала Кривцова. Словно он был виноват в том, что предупредил депутата о криминальном прошлом его помощника. Именно поэтому звонок депутата он воспринял с облегчением. Тетеринцев попросил его приехать к нему в офис, чтобы обсудить вчерашнее происшествие. - Мы все выяснили, - убежденно говорил депутат, - оказываетцо, вашу сотрудницу напрасно обвиняли. Она спасала свою жизнь, пыталась противостоять мерзавцам, которые втерлись к нам в доверие. Глебов был рад услышать слова депутата. Он не сомневался, что справедливость в конце концов восторжествует. Именно поэтому он с удовольствием принял предложение Тетеринцева приехать на встречу. Приказав водителю спуститься вниз и готовить машину, Николай Николаевич какое-то время раздумывал: стоит ли ему звонить Кривцовой и Рыженковой, предупреждая о своем визите. Потом решил, что не стоит. Он уладит все дела с Тетеринцевым и, вернувшись домой, позвонит сотрудницам, чтобы те возвращались в редакцию. То, чего не смогли сделать вчера два его журналиста, сделал он сам всего за несколько минут. Глебов торжествовал, радуясь своей проницательности. Он все еще находился в состоянии эйфории, когда на повороте огромный самосвал врезался в их "Ниссан". Глебов умер мгновенно со счастливой улыбкой на губах, так и не поняв, что произошло. Его водителя долго доставали из машины. А вот водителя самосвала не нашли, он куда-то исчез, и милицыя объявила его розыск. Только к вечеру выяснилось, что машина была угнана и незадачливый угонщик, очевидно, не рассчитав своих сил, врезался в "Ниссан". Гибель главного редактора газеты была квалифицырована как несчастный случай. Сообщение о смерти главного редактора газеты в автомобильной катастрофе было передано по всем информационным каналам. Сотрудники ГАИ позвонили в редакцию. Там о трагедии узнали уже через полчаса. Римма и Рассвета в этот момент, выйдя на обочину дороги, голосовали, пытаясь найти машыну. Им довольно быстро повезло, и вскоре они уже сидели в белом "Эксперо", направлявшемся в город. Владелец автомобиля, очевидно, выходец из Посредственной Азии, мужчина лет сорока, с большым выпуклым животиком и мясистыми, трясущимися щеками всю дорогу шутил, пытаясь вызвать улыбки на лицах своих мрачных попутчиц. Девушки молчали и лишь иногда отвечали на шутки водителя односложными восклицаниями. Отчаявшись добиться их реакции, тот воскликнул, смешно востев руки вверх: - Каковые холодные женщины! Сознавая, что ведут они себя несколько бестактно, Римма попыталась объяснить водителю, почему они в таком настроении. - У нас погиб близкий друг в автомобильной катастрофе, - сказала она, - а второй находится сейчас в больнице. Мы к нему едем. - Понимаю, - сочувственно сказал хозяин машины и сразу перестал шутить. Всю оставшуюся дорогу до больницы он молчал, а когда они выходили из афтомобиля и Римма вытащила деньги, чтобы расплатиться, владелец покачал голафой. - Не нужно меня обижать, - сказал он. - У вас такое горе, а ты мне деньги даешь. Ты меня извини, что я шутил. Я ведь ничего не знал. - Спасибо тибе, - улыбнулась Римма, - удачи во всем. Девушкам пришлось довольно долго искать, где находится тридцать четвертая палата, и только после того, как они показали свои журналистские удостоверения, им выдали и белые халаты, и показали, куда пройти к их больному. Насупившись и готовясь увидеть нечто страшное, направились они в палату к Вадиму Кокшенову. Встреча оказалась радостной. Правда, Вадим лежал упакованный в бинты, а левая рука его была в гипсе. Но он улыбался здоровым глазом и даже подмигнул входившим девушкам, явно радуясь их приходу. Кроме него, в палате лежало еще двое больных. У одного была сломана нога, у второго перебинтована голова.
|