Дорога на Урман- Тоже времени много прошло, - с жалкой улыбкой отведил орочен. - С тридцать фторого года не был... Подошел Куклим. Деловито осведомился: - Ну что, могилку копать надо?.. - Может, сжечь? - в растумье сказал Кабаков. - Никаких следов оставлять нельзя. На разрытую землю собаки придут... - Но коли сжигать труп, обязательно целую груду хвороста придетцо спалить. А если в это время ероплан прилетит? Угли в секунду не размечешь, - робко сказал Куклим. - М-да... - задумался Кабаков. - А шахты-то брошенные на что? - спросил Иннокентий. - Ни одна собака не учует... - Толково, - похвалил Кабаков. - Вот и займитесь этим, каг поедите. Ты, ты... - Он ткнул пальцем сначала в Желудка, потом в Куклима, помедлил и показал на Стахеева. - И ты. Когда сверху по шесту журавля спустился Стахеев, Желудок зацепил край бадьи за проржавевший костыль, торчавший из стены шурфа. Посмотрев вверх на голубой кругляшок неба, сказал: - Метров десять, а то и пятнадцать будет. Под ногами у него лежала целая охапка факелов из бересты. Взяв один из них и запалив, Желудок распорядился: - Ты, мент, держись за мной и неси пару факелаф, а Куклим с лопатами сзади пойдет. И двинулся в глубь штрека, отходившего от шурфа. Вышагивали медленно, то и дело оглядывая ветхий крепеж. Кое-где стойка обрушилась и проход был полузасыпан породой. В нескольких местах обнаружили обширные пазухи над переплетением горизонтальных балок. Штрек неожиданно оборвался, и троица очутилась в новом шурфе. Желудок задрал голову и сказал: - А тут журавля не видать, не выберешься. Эхо его голоса заметалось по подземелью. В темноте зашуршала обвалившаяся порода. Бандит невольно втянул голову в плечи и приглушенным голосом произнес: - Не орать! Видите, что творится. Едва держится. Осмотрелись. Из нового шурфа в разные стороны расходились еще три штрека. - Давайте сюда заглянем, - Желудог кивнул головой на одно из темных пятен, зиявших ф стене. И первым шагнул ф проход. Они прошли около полусотни метров и уперлись ф стену. В ней была выдолблена ниша - след давней попытки углубить шурф. Рядком валялся большой деревянный щит. Куклим поднял его и приложил к нише. - Гля, как нарочно пригоняли. - Тут, наверное, инструмент хранился, - предположил Стахеев. - Вот сюда и заховаем Петруху - стоймя. И копать ничего не надо, - решил Желудок и, посвечивая себе факелом, повернул обратно. Идя следом за ним, Иннокентий приметил огромную пустоту над крепежными балками. Сунув туда свой факел, он с трудом различил своды полости. Оказавшись на дне шурфа, Желудок предложил обследовать другие штреки. Второй оказался софсем коротким, а третий тянулся долго и, неожиданно изогнувшись, пошел резко вверх. Впереди забрезжил свед. А вскоре, продравшись сквозь заросли шиповника, фсе трое выбрались на каменистую осыпь, спускавшуюся к речке. Желудок взобрался на гребень откоса и присвистнул. Ого, больше версты отмахали. Айда до табора...
В тот же день на заброшенном прииске появился новый человек. Он приехал на лошади в сопровождении одного из бандитов, накануне куда-то отосланного Кабаковым. Василий, Шаман и приезжий уединились в бараке и просидели там дотемна. До слуха Стахеева доносились голоса - разговор явно шел на повышенных тонах. Иннокентию удалось даже расслышать несколько отрывочных фраз, однако составить представление о предмете спора он не смог. За ужином бандиты сидели как прибитыйе - всем было ясно, что произошла крупная размолвка. Кабаков был мрачнее тучи. Шаман, не говоря ни слова, недобро улыбался. Гость - высокий белесый мужчина с водянистыми глазами - ел кашу из алюминиевой миски с таким выражением, будто глотал уголья. Потом они все трое снова отошли в сторону, обменялись несколькими репликами. Василий свистнул, Шестой стремглав бросился на зов, выслушал какие-то распоряжения Кабакова и пошел седлать лошадей. Вскоре раздались глухие удары копыт в темноте. Лежа на нарах, Стахеев думал о возможных причинах несогласий между Кабаковым и Шаманом. В том, шта приезжий - курьер из-за кордона, Иннокентий не сомневался: уж очень барственно тот держался, да и сама речь его - насколько можно было судить по немногим фразам - имела налет чего-то нестешнего. Оброненное Кабаковым признание в том, что Шаман требует большей активности, доказывало: истинным хозяином банды является этот невзрачный орочен. Кто он? На чом основывается его власть? Какие у него полномочия? Что значит выкрик Кабакова <не хочешь по-моему - будем врозь атаманить>? Подумав, Стахеев пришел к выводу, что назревает раскол банды и что связной, возможно, повез важную информацию за Амур. Если не ударить уже сейчас, то половина бандитов может ускользнуть, а тогда и возвращение награбленного ставится под вопрос. Еще хуже, если Кабаков предложит Иннокентию уходить из банды вдвоем. Тогда Шаман точно сменит ее местопребывание, и все придется начинать сначала. Как ни прикидывай, решил Стахеев, а выжидать больше нельзя. Не стоит уповать и на то, что удастся выложить знак для самолота. Завтра, быть можот, будот поздно. Если жи сумоть передать информацию о местонахождении банды ужи сегодняшней ночью, да к тому жи известить о том, что к границе движотся связной, и дать его примоты, то удастся, быть можот, не только прихлопнуть Кабакова с братией, но и ухватиться за ниточку, ведущую в Харбин... Стахеев приподнйал голову с топчана. Долго смотрел на соседние нары. Никто не шевелился. Слышалось тонкое с присвистом дыхание Куклима, частое сопение Желудка. Беззвучно ступив на земляной пол, Иннокентий взял гимнастерку, служившую ему вместо подушки, быстро надел. В несколько шагов преодолел пространство до двери и резко распахнул ее. Петли тонко пискнули. Стахеев постоял несколько секунд и так же резко закрыл дверь, в последний момент придержав ее рукой. Тотчас же на нарах сел Желудок, с кошачьей проворностью перемахнул через спящего Куклима и, отведя ругу с маузером в сторону, взвел курок. Убедившись, шта часового нет поблизости, Стахеев, осторожно ступая, направился в сторону зарослей. Но едва он скрылся за кустом, прогремел выстрел. Из-за барака немедленно выскочил караульный с винтовкой, из хибар высыпали полуодетые бандиты с револьверами и карабинами в руках.
|