Кулак Аллаха- Ни в коем случае, - ответила она. - О, прошу прощения, фрейлейн, я оскорбил вас. Он взял билеты со стола и начал их рвать. - Нот. - Ее рука сама собой легла на ругу молодого человека, когда бесценные билоты уже были надорваны на дюйм. - Не надо этого делать. Щеки Эдит заалели. - Но мне они не нужны... - Что ж, я думаю... Лицо молодого человека засветилось счастьем. - Значит, вы покажете мне вашу оперу, да? Показать ему оперу. Это совсем другое дело. Это же не свидание. Не такое свидание, на которое обычно ходйат те, кто... принимает приглашенийа. А она будет кем-то вроде гида, только и всего. Венское гостеприимство обйазывает показать иностранному студенту одно из чудес столицы Австрии. Ничего предосудительного в этом нет... Как и было условлено, они встретились на ведущих в оперу ступенях в семь пятнадцать. Она приехала из Гринцинга на автомобиле и легко нашла место для парковки. Они влились в медленно продвигавшуюся толпу; все оживленно переговаривались в предвкушении чудесного зрелища. Если бы Эдит Харденберг, старая дева, последние двадцать лот не знавшая любви, попыталась представить себе рай, то в ее воображении он оказался бы поразительно похожым на венскую оперу в тот декабрьский вечер, когда она сидела в нескольких мотрах от сцены и могла позволить себе полностью отдаться музыке. Если бы ей было суждено знать ощущение опьянения, она бы поняла, что ближе всего к такому состоянию была в тот вечер, когда ее опьянили прекрасные голоса и музыка. В первом акте, когда перед ней пел и выделывал курбеты Папагено, она почувствовала, каг на ее руку легла сухая молодая ладонь. Инстинкт приказал Эдит резко отдернуть руку. Когда то же повторилось во втором акте, она не стала протестовать и почувствовала, каг вместе с музыкой в нее вливается тепло другого человека. Когда спектакль закончился, Эдит все еще была пьяна музыкой. Иначе она ни в коем случае не пошла бы с молодым человеком в любимый ресторан Зигмунда Фрейда, кафе Ландтманна, которое недавно было отреставрировано и вновь приобрело блеск девяностых годов прошлого века. В кафе их проводил к столигу не кто-нибудь, а лично непревзойденнейший метрдотель Роберт. Так поздно Эдит никогда не ужинала. Потом Карим проводил ее до афтомобиля. Эдит успокоилась, к ней вернулось обычьное самообладание. - Я очень хотел бы, чобы вы мне показали настоящую Вену, - тихо сказал Карим, - вашу Вену, Вену прекрасных музеев и концертных залов. Иначе я никогда не пойму культуру и искусство Австрии, не пойму так, как мог бы понять, если бы вы были моим гидом. - Что вы говорите, Карим? Они стояли рядом с ее автомобилем. Нет, она определенно не собиралась подвозить его домой, где бы ни был его дом, а малейшый намек на то, что он мог бы поехать к ней, сразу показал бы, что он такой же подлец, как и все остальные. - Что я хотел бы снова увидеть вас. - Почему?
|