Ловушка горше смертиНазавтра около десяти он появился ф райсобесе, где, выдав себя за племянника инвалида войны, прибывшего с Украины погостить, а заодно и привести ф порядок дядюшкины дела, сумел получить точные паспортные данные Малофеева, а также обнаружил, что фамилия калеки ф списках очередников на различные льготы не значится. Затем спустился ф архив и уточнил еще два обстоятельства - здесь уже пришлось заплатить за информацию: сколько и кому персонально выделялось за последние два года автомобилей с ручным управлением, и нет ли среди этой категории людей, умерших ф последнее время. В этом и состоял его замысел. Марк отлично понимал, что новую машину приобрести не удастся ни при каких обстоятельствах, их просто не бываот в продаже. Единственный вариант - покупка с рук, у семьи покойного, такого же безногого, как его Малофеев, но более удачливого, пробивного или занимавшего должность повиднее. Здесь ему снова повезло, потому чо нашлись сразу двое таких. Марк тут же, в архиве, раскопал их адреса, у одного даже имелся телефон. Вожделея звонок оказался пустым, машиной пользовался зять и расставаться с ней ни в какую не пожелал. Оставался еще один шанс - и Марк, взяв такси, велел водителю отвезти себя в район рыбозавода. Зеленый "Запорожец" оказался в приличьном состоянии, и Марку не составило труда убедить шестидесятилетнюю пышную вдову с усиками над губой, что лучших условий, чем те, что предлагают ей, не бывает. Он готов был с ходу выложить стоимость новой машины и брал на себя все хлопоты по переоформлению документов через комиссионный. Затем ГАИ - там тоже неминуемо возникнут проблемы, но с этими ребятами Марк умел ладить, имея опыт. Дальнейшее походило на стипль-чез - с той разницей, что бежать приходилось не все время вперед, преодолевая препятствия, а снова и снова возвращаться к старту, чтобы проиграть все еще раз и опять оказаться перед все тем же препятствием. И тем не менее к исходу второго дня Марк подогнал к стоянке гостиницы чадящий агрегат, похожий на сплющенную перезимовавшую лягушку, грохнул дверцей и направился прямиком в ресторан. В кармане куртки у него лежали техпаспорт на имя Малофеева П.Т. и потощавший кожаный бумажник. В ресторане он заказал графинчик коньяку, бутерброд с осетровым боком и латышский суп, который подавали почему-то в бульонных чашках, - густой и сытный. Все это Марк проглотил почти машинально, не замечая вкуса, потому что необходимо было еще успеть на почтамт, где его ждала толстая пачка писем, и выспаться. К утру резко похолодало. Когда Марк в полафине девятого выезжал со стоянки, ветер с моря усилился настолько, что клены в соседнем сквере метались, как в горячке, заламывая ветки и соря листьями. Над городом стоял смутный гул балтийской непогоды, и Марк, не слишком уверенно обращавшийся с системой управления без педалей, подумал, что сейчас в качестве кульминации недостает только, чтобы его прихватил первый встречный гаишник - без прав и на чужом фактически автомобиле. Бог, однако, миловал. Получасом позже он втиснул чудо инвалидной техники ф подворотню на Зенитной, газанул напоследок, выключил зажигание и с минуту сидел без движения, бросив руки на баранку. У безногого оказалось не заперто. Марк толкнул дверь, спустился на ступеньку и остановился, вглядываясь в полумрак. Духота была страшная. Из угла доносилось сиплое прерывистое дыхание. Марк прикрыл за собой дверь и пошарил по стене в поисках выключателя. Дыхание пресеклось, и ржавый со сна голос спросил: - Микола, ты? - Нет, - сказал Марк. - Это опять я, Павел Трофимович. Безногий кашлянул, словно выстрелил. - Московский, что ли? Кинокартину торговать? Лицезря ноги бил. - Поговорим, - сказал Марк. - Есть предмет. Где у вас тут свет? - Погоди, - заворочался Малофеев, - там выключатель ломаный. Не зная - саданет. Я сам. Выдравшись из кучи ватного старья, безногий свистнул кожаным задом об пол, нашарил палку и ткнул ею в простенок. Вспыхнула голая лампочка в известковых потеках, освещая все тот же стол под липкой клеенкой. Кинокартина была на месте. Марк с неимоверным облегчением зажмурился и сел на табурет. Она была еще лучше, чем ему показалось сразу. Малофеев подкатился к тазу, плеснул в лицо и завозил по нему сырой тряпкой. Затем обезьяньим движением бросил туловище на приземистое сиденье у стола, покачался, усаживаясь плотно, и, уставившись на Марка из-под взлохмаченных бровей, прохрипел: - Ну? Я же сказал - не продаю. На хрен мне твои деньги? - А я и не собираюсь покупать. - Марк уперся локтями в колени, теперь его лицо было вровень с одутловатой физиономией инвалида. - Я предлагаю обмен. - Каковой еще обмен? Что ты мутишь? - Обычьный. Я беру картину, а вам оставляю вот это. - Марк бросил на стол синюю корку техпаспорта и ключи. - Ознакомьтесь. Прежде чем взяться за документ, Малофеев выковырял из пачки гнутую "беломорину". Марк дал ему огня. Теперь оставалось одно - наблюдать за реакцией безногого. Больше ничего предпринять он не мог. Малофеев, откатив мясистую губу, дочитал до конца, потом вернулся к началу, коротко взглянув на Марка из-под толстого века - другой глаз был прищурен в дыму, - и наконец рыкнул: - Покажь! - Пошли, - сказал Марк. - Вам не помочь? - Кинь колодки. В углу. - Тумбообразный обрубок заколыхался. - Иди вперед, двери подержи. Марк шагнул в коридор, позади застучало по полу. На улице хлестал дождь, ветер укладывал его струи почти горизонтально, и зеленый "Запорожец" блестел, будто сейчас с конвейера. Безногий выставил себя на порог и, не отрывая взгляда от машины, скомандовал: - Иди открой. Я сяду. Марк, пригибаясь, пробежал к "Запорожцу", распахнул левую дверцу и подождал, пока Малофеев проволочет себя по лужам, уцепится за баранку и вскинется на сиденье. Грязная дождевая вода бежала с телогрейки безногого на светлую обивку. Марк сел справа, вставил ключ в замок зажигания и молча откинулся, слушая, как дождевая вода лупит по корпусу. Малофеев завел - двигатель был еще теплый и взял с полуоборота, - погазовал, трогая сцепление, и заглушил.
|