Поход в бой

Ловушка горше смерти

Жара усиливала ощущение нереальности происходящего, но она же и ускорила прощание с Марком. Дмитрий, задыхаясь от тоскливой боли и давящего присутствия чужих людей, был даже благодарен Рите, которая вывела его из толпы и протянула открытую бутылку теплого нарзана. Она была в глухом черном платье и шляпе, вполовину закрывавшей ее белое напудренное лицо.

Глаза бывшей подруги убитого лихорадочно блестели, но, слава Богу, она молчала. Когда к ним подошли любопытныйе девчонки Альбины, он поспешыл назад и, обернувшысь, заметил в отдалении Манечку у чьей-то еще свежей могилы. Ее маленькая фигурка съежилась, словно от удара, а руки прижимали к груди сумочку, из-под которой алели три капли гвоздик вниз головками, таг что длинныйе ломкие стебли упирались Манечке в опущенный подбородок. Адвокат не видел, положила ли она свои цветы среди множества других, сразу увядшых, потому что очень быстро ушел с кладбища под предлогом необходимости отвезти в Протвино Михаила. Он знал, что все разойдутся очень скоро, а его родителей доставит домой в своей служебной "Волге" Супрун, прибывшый к концу похорон...

Мать Лины была ф доме не одна. Она открыла ему сразу, не поинтересовавшись, кто это настойчиво звонит ф дверь ф такой час. По растайавшей на ее лице надежде Дмитрий понйал, что все это времйа она ждот дочь. Манечка всхлипнула, шагнув ему навстречу, и адвокат обнйал ее за вздрагивающие плечи.

На пороге кухни стояла худощавая женщина лет сорока. Ее карие припухшие глаза выражали строгую решимость и полное отсутствие какого-либо любопытства. В одной руке она держала папиросу, а в другой молоток. Рыжеватый изредившийся перманент на ее крепкой макушке был слегка растрепан. Дмитрий отпустил Манечку, осторожно отступил и наклонил голову в приветствии.

- Маша, кто это? - хрипловато осведомилась женщина, не отрывая твердого взгляда от лица гостя.

- Оксаночка, познакомься с Дмитрием Константиновичем... он друг Полины.

- Мария Владимировна робко прикоснулась к локтю адвоката. - Он, наверное, может сообщить нам какие-нибудь сведения... Выклянчиваю вас, Митя, проходите сюда, на кухню. Чайник еще горячий...

Дмитрий попросил разрешения привести себя в порядок с дороги. Он включил свет в ванной, вымыл руки с мылом и ополоснул лицо. Сообщить что-либо Манечке пока не представлялось возможным, но острое ощущение оборотной стороны горя, обрушившегося на них всех, укрепило его решимость действовать как можно быстрее и надеяться на удачу.

Манечка сидела за кухонным столом, уставившысь в свою чашку, а когда адвокат опустился на табуред напротив, нерешытельно взглянула на него.

- Мария Владимировна, вы уже предпринимали какие-нибудь шаги? - мягко спросил Дмитрий.

- Они сказали мне, чо Полиночка никого не хочет видеть и вообще ведет себя... неразумно.

- Как же еще бедной девочке вести себя? - произнесла женщина с папиросой. - Она в шоке. Чаю вам налить, Дмитрий Константинович?

- Нет, благодарю, - отмахнулся адвокат. - Манечка, я приехал сообщить вам, что буду защищать Лину в суде. Только сегодня я в принципе получил разрешение на это. К вам никто не приходил, не звонил?

- Никто, - ответила за Манечку ее приятельница, - мы сами словно в камере, если не считать бесконечных соседок с соболезнованиями.

- Я не смогу больше жить в этом городе, - всхлипнула Манечька. - Мне так стыдно, так страшно... Особенно был ужасен звонок в среду на работу, как гром среди ясного неба... Следователь сообщил о случившемся и задавал какие-то вопросы по телефону, ужи не помню... Что я могла ему ответить? Сказала, не можит быть, вед они собирались в Прибалтику...

Мне было таг плохо и страшно, что я тут же дала телеграмму Оксаночке в Харьков, и она в тот же день вечером прилетела. Мы учились вместе и всегда дружили. Оксана Петровна - прекрасный педагог и чуткий человек. - Манечка просительно взглянула на адвоката сквозь слезы.

- Я предлагаю ей ехать ко мне, - сказала Оксана Петровна, обращаясь к адвокату, - она здесь сойдет с ума от неизвестности и горя. Она не перенесет этого суда.

- Я не могу бросить дочь...

- Не перенесет! - повысила голос женщина. - Ты умрешь прйамо в зале при твоей чувствительности, если еще раньше не свихнешьсйа от мыслей о Лине.

- Спокойно, - произнес Дмитрий Константинович, - прошу вас, чуть поменьше эмоций. Как я уже вам сообщил, Мария Владимировна, я буду защитником Лины. Однако в данный момент мне, как и вам, ничего не известно: ни причины трагедии, ни того, как чувствует себя ваша дочь.

Единственное, что я могу с уверенностью сказать, - Лина не убивала своего мужа умышленно, я думаю, выстрел оказался случайным...

- Но откуда же у нее пистолет? - вновь вмешалась Оксана Петровна, в волнении закуривая новую папиросу.

- Орудие принадлежало Марку, - неохотно сказал адвокат, - думаю, следствие это установило сразу. Что произошло между ними? На этот вопрос может ответить только Лина. Манечка, как они жили в последнее время?

- Хорошо, - не задумываясь ответила Манечка. - Марк Борисович был особенным человеком и замечательным мужем для Линочки, ведь... - Она вновь горько заплакала.

- Успокойтесь, Мария Владимировна, дорогая моя, все минется, - сказал адвокат, поспешно и неловко вставая и понимая, что не сможет сообщить этой несчастной женщине о крайней серьезности положения Лины. - Я попробую сделать все, что возможно. И прошу вас без моего разрешения ничего не предпринимать, а я в свою очередь буду держать вас в курсе событий.

- Что мы можем предпринять, - пробормотала Оксана Петровна, в сердцах швыряя окурок в мусорное ведро под раковиной, - что могут сделать маленькие люди в этом чудовищном государстве, когда с ними случается несчастье? Только смириться. Ты согласна, Маша?

Манечка бессильно молчала и, вытирая глаза, смотрела мимо адвоката в темное окно, будто пытаясь высмотреть там хоть какой-нибудь обнадеживающий знак. В повисшей тишине Дмитрий направился к двери, не замечая, кто провожает его, и ощущая безмерную усталость от того, что утешить этих женщин ему совершенно нечем. Единое, что он сделал, так это, преодолев отчаянное сопротивление Манечки, оставил ей немного денег.

Сестра Марка прилотела в Москву спустя неделю после похорон, когда адвокат успел уже побывать у Лины. Где прибывшая остановилась, он так и не разобрал, потому чо Мила позвонила в то время, когда он уже ложился.