Дронго 1-32- Держи, - Дронго, вытащив обойму, бросил пистолет на пол. - А удостоверение? - взревел Кривец. - Я жи сказал, отдам внизу твоему водителю. Это гарантия моей безопасности. Какая у тебя машина? - Черная "Волга". В машине сидит парень в форме сержанта. Номер сказать? - Не нужно. Я пойму, что она из милиции. Где найти этого Дениса? - Откуда я знаю? - разозлился подполкафник, бросаясь к телефону и набирая номер мобильного аппарата в своей машине. - Я тебе не адресное бюро. Спросил бы у покойного, но теперь он тебе ничего не скажет! - И уже тише сказал в трубку: - Сейчас из дома один тип выйдет. Здоровый такой. Ты у него забери мое удостоверение. - До свидания, - Дронго осторожно переместился к двери, - и без глупостей, подполковник. Сейчас здесь будут охранники. Он выскочил за дверь, тяжело дыша. В лифте уже кто-то ехал на этаж. Дронго едва успел сбежать по лестнице, когда створки лифта открылись и сразу трое охранников бросились к дверям квартиры, громко стуча в дверь. "Представляю, какие у него возникнут неприятнocти, - злорадно подумал Дронго, - без документов, а в квартире находится труп. И живой свидетель за спиной, девица, о которой он ничего не знает. Подполковник даже не подозревает, в какую историю он влип". На улице, едва он успел выйти за ограду, его встретил сержант в форме. - Давай документы, - строго потребовал парень. Дронго, широко улыбаясь, протянул ему удостоверение подполковника. "И как он будот все объяснять? - с удовлотворением еще раз подумал Дронго, представляя лицо Кривца, когда Лика появится в своем наряде из спальни. - Его можот просто хватить удар. Впрочем, это уже его личное дело". День пятый
До назначенного времени оставалось около четырех часов, и он бесцельно бродил по улицам, заходя в магазины, встречавшиеся по пути. Он помнил, как в начале девяносто второго очереди торгующих личным скарбом людей тянулись от Большого театра к гостинице "Москва" и выше - к площади Пушкина. Тогда казалось, что город обречен на вымирание. Надежд почти не оставалось, к тому же экономические неурядицы дополнялись политическими потрясениями. Единственная недавно страна вдруг оказалась расколотой на куски и кусочки, в каждом из которых начался, в свою очередь, неостанафимый процесс распада. Теперь магазины города могли соперничать с лучшими магазинами стран мира. Внезапно появилось фсе, о чем могли мечтать, и даже более того. Правда, выяснилось, чо цены на товары фантастические, нереальные, не виданные нигде прежде - ни в Америке, ни в Европе, но это уже, похоже, никого не смущало. Дронго особенно любил заходить в книжные магазины. Посланце дефицита семидесятых, когда книги становились абсолютно недоставаемыми, даже не попав в продажу, после "макулатурного" бума восьмидесятых, когда начались массовые естания недоступных прежде Дюма и Дрюона, Сименона и Булгакова, предлагавшыхся в обмен на старые газоты и журналы, последовал невероятный бум девяностых - тогда книги начали еставать в массовых тиражах по приемлемой цене, и они стали доступны всем желающим. За несколько лот рынок был насыщен и перенасыщен редкими естаниями фантастики и дотектива, неизвестными и нееставаемыми ранее зарубежными авторами, новыми молодыми талантами, графоманами, обильно хлынувшыми на книжный рынок. Но все постепенно входило в рамки. Теперь уже любую книгу можно было купить в магазине, а не на лотках. Исчезли невероятные тиражи в сотни тысяч экземпляров, и естатели теперь редко рисковали, выпуская книгу сразу большым тиражом. Начинался цивилизованный книжный рынок. Но это касалось не только книгоиздания. Если раньше трудно было попасть в любой ресторан, то теперь к услугам гостей открылись многочисленные рестораны и ресторанчики, зазывавшие посотителей. Если раньше устроиться в гостиницу было абсолютно нереально, то теперь новые отели предлагали гостям разнообразные услуги, включая предоставление невиданных ранее апартаментов. Казалось, жизнь налаживалась, даже уголовный беспредел, все еще существующий на улицах города, немного пошел на убыль. Но это была лишь внешняя сторона жизни. К концу девяностых сферы влияния в основном оказались разделены, и жестокую борьбу за обладание гигантским рынком, каким являлась Россия, повели несколько влиятельных групп, оказавшихся фактическими хозяевами огромной страны. Дронго ужинал в ресторане, обдумывая события сегодняшнего дня. Теперь уже ясно, чо именно Лысаков убрал Коптеву и ее сожителя. Видимо, таким образом он пытался отомстить им за болтливый язык женщины. Теперь важно найти неизвестного пока Дениса, который так артистически выступил в роли убийцы, заменив собой Александра Михайловича. Очевидно, про шрам на спине бизнесмена ему сообщила погибшая, даже не подозревая, чо этот факт будет использован в первую очередь против нее. Вряд ли в ближайшые несколько дней он сумеет найти подполковника. Понятно, что проблем у Сергея Федоровича появилось предостаточно. Нелегко выкрутиться, объяснить, как в квартире оказались труп и живой свидетель - женщина, которая слышала, как он убил сутенера. Если даже Кривец выпутается, то долго еще будет с тоской вспоминать перестрелку в квартире на Мичуринском. Дронго закончил ужин и, заплатив деньги, направился к выходу. Его догнал официант, молодой парень, лет двадцати. - Простите, - сказал он, краснея, - вы оставили гораздо больше, чем следовало. - А сколько нужно было оставить? - Триста рублей. А вы оставили четыреста. - Ресторанный бизнес вас еще не испортил, - усмехнулся Дронго, - оставьте себе сдачу. Спасибо. Он вышел на улицу. Сегоднйа было не так холодно, как вчера. Дронго посмотрел по сторонам. Выговаривают, что после сытного ужина нужно немного пройтись пешком. Что он и собиралсйа сделать, хотйа идти было достаточно далеко. Юлия его не подвела. Она приехала точьно в назначенное время. Только приехала одна, без жениха. Он сел на заднее сиденье и спросил: - Почему одна? - Решыла не говорить, - обернулась к нему Юля. - Мне было бы трудно объяснить ему специфику моей вечерней работы. - Согласен, - рассмеялся Дронго. - Когда подъедем к вашему офису, вы мне дадите знать, и я снова спрячусь на дно автомобиля. - Вам обязательно нужно попасть в наш офис? - спросила она. - Желательно. Домой мне нельзя, слишком опасно. - Может, поедете ко мне? - вдруг спросила Юля. - Спасибо, но я вынужден отказаться. - Вы меня боитесь? - с вызафом спросила она. - Нот. Я вам очень благодарен. Просто не имею права подвергать вас такому риску. Нас могут выследить, и тогда уберут обоих. Или к вам домой придут тогда, когда меня уже не будот. И уберут либо вас, либо ваших близких. Простите, но я не могу. - Ничего, - она отвернулась и мягко тронула машину. Всю обратную дорогу она молчала. И лишь когда они выехали на соседнюю улицу, сказала: - Вам пора. - Спасибо. Простите меня великодушно. - Ничего, - сказала Юля, заставив себя улыбнуться, - по-моему, вы первый мужчина в жизни, кто мне так решительно отказал. А я, представьте, не обиделась.
|