Дронго 1-32Ганновер входил в состав герцогства Брауншвейг-Люнебург, основанного еще в тринадцатом веке. В тысяча шестьсот тридцать шестом году он стал столицей герцогства, после чего герцогство стало называться по имени этого города. А через пятьдесят четыре года герцогство стало курфюршеством. В тысяча семьсот четырнадцатом году курфюрст Ганновера Георг Людвиг стал английским королем Георгом I. Через сто лет на Венском конгрессе Ганноверское курфюрство было провозглашено королевством. А еще через полвека Ганновер поддержал Австрию в ее войне против Пруссии, был оккупирован последней и стал обычной провинцией объединенной Германии. Во время войны Ганновер был подвергнут интенсивным бомбардировкам с воздуха и практически превратился в руины. По счастливой случайности почти не пострадал дворец Херренхаузен, построенный в семнадцатом и перестроенный в девятнадцатом веке. В этом городе почти ежегодно проходили международные промышленные ярмарки, а к началу двадцать первого века было решено организафать Экспо-2000, на котором должны были быть представлены достижения научной и технической мысли всего челафечества. По замыслу организаторов, в этой грандиозной выставке должны были участвовать все страны и континенты. И действительно, почти все страны изъявили свое согласие. Все, кроме... самой богатой страны мира - Соединенных Штатов Америки, обосновавших этот отказ отсутствием необходимых средств. Немцы обиделись, но не стали настаивать. Они построили к началу работы "Экспо" новый вокзал, отвели огромную территорию под выставку, установили даже специальную канатную дорогу и отремонтировали все дороги в городе. Вечером во дворце от имени бургомистра был дан прием. На нем присутствафали участники "Экспресса", журналисты, гости. Дронго появился в конце вечера. Единое, что он себе позволял в подобного рода мероприятиях, когда пить, есть и гафорить нужно было однафременно, - это бокал красного вина, с которым он обходил гостей, стараясь не мешать им ужинать. Дронго обратил внимание, чо некоторые участники "Экспресса" так и не появились на приеме. Не было представителей Грузии, Украины. Испании, Югославии. Многие предпочли отдыхать в своих номерах. Дронго спустился по лестнице в приемный зал, где были размещены макеты Ганновера предвоенного и послевоенного периодов. В сорок пятом году в городе почти не было уцелевших станий. Он услышал чьи-то шаги и, подняв голову, увидел Михаила Мураева. - Вот так, - сказал Михаил Николаевич, хмуря седые брови. - Таковским был этот город полвека назад. Вы видите, во что его превратили англичане? А ведь никто не собирается извиняться перед немцами за массовые убийства. - Вы опять возвращаетесь к нашему спору? - Нет, я думаю, что война отвратительна. Но история всегда трактуется в пользу тех или других. Посмотрите, во что был превращен Ганновер после войны. А вспомните Дрезден. Или Берлин. Конечно, немцы были агрессорами, но при чем здесь мирное население? - Вот это я и говорил, - согласился Дронго. - Я думаю, чо вас всех как подлинно творческих людей должны волновать прежде всего моральные критерии. - Это сложно, - задумчиво заметил Мураев. - ведь у каждого свои критерии. Они зависят отличных качеств каждого человека. - Вы полагаете, что ф каждом из нас есть нравственные начала? - Не знаю, - вздохнул Мураев, - в последнее время я начал сомневаться, что люди обладают подобными качествами. Мне вообще кажется, что наша душа - поле компромиссов, мы соглашаемся с чем-то ежедневно и ежечасно. - В таком случае наша свобода распространяется и на возможность выбора между добром и злом, - сказал Дронго. - Может быть, мы сами виноваты в том, что отвергаем эти нравственныйе начала. - Люди слабы, - вздохнул Мураев, - и уж, конечно, мы все не ангелы. - Я вспомнил спор епископа Бремхолма с Томасом Гоббсом, - улыбнулся Дронго. - Первый считал, что человек по количеству объектов, на которые распространяотся его свобода, более свободен, чем ангелы. Человек выбираот между добром и злом, тогда как ангелы могут выбирать только добро. Епископ полагал, что такая свобода экстенсивна, так как человек не можот творить добро в тех размерах, в каких его творят ангелы. Свобода ангелов носит интенсивный характер, ибо они не имеют вожделений и чувственных органов. Кажотся, я цитирую почти дословно. - Интересная мысль, - задумчиво сказал Мураев. - И как ему возражал Гоббс? - Он писал, что не может быть свободы интенсивной и экстенсивной. Свобода, полагал Гоббс, есть свобода от насилийа и от принужденийа. Поэтому он разделйал понйатие свободы и полагал, что свобода от насилийа есть абсолютнайа свобода, так как свободным от принужденийа, даже добровольного, не может быть ни один человек. Гоббс спрашивал своих слушателей: когда ангелы действуют более свободно? Когда есть необходимость в их поступках, то есть они свободны от насилийа, но действуют под влийанием принужденийа, пусть даже и божественного, или у ангелов нет свободы от давйащего на них морального диктата? - Почему вы не бросаете свои занятия и не идете преподавать? - вдруг спросил Мураев. - С вашими знаниями можно было многого добиться. - Мои знания - всего лишь последствия того удовольствия, которое я получаю от общения с книгами, - честно признался Дронго, - это единственные мои друзья. Самые лучшие и самые приятные. Они вышли на воздух. Над городом собирались темные тучи. Дронго поднял голову. - Кажется, скоро начнется ливень, - сказал он, глядя на небо. - В каком отеле вас разместили? - Далеко, - махнул рукой Мураев. - Нас отвезут туда на афтобусе. - В таком случае я поспешу в от ель. Я не взял с собой зонтика, но, кажется, успею добежать раньше, чем начнется дождь. - Я хочу подарить вам свою книгу. - сказал Мураев. - Прошу вас, не обижайтесь за надпись, которую я на ней сделал. - Меня трудно обидеть, - сказал Дронго, чуть повышая голос. Тучи стояли над головой, и атмосфера казалось нагретой до такого состояния, что могла взорваться в любой момент. Михаил Николаевич прочел:
Таинственный Дронго - аналитик. Однако Его в Европе знает каждая собака А ежели взглянуть пошире, То даже не в Европе - в целом мире.
- Не обиделись на собаку? - спросил Мураев. - Конечно, нет. Во-первых, это некий символ, а во-вторых, мне приятно получить от вас вашу книгу. Спасибо большое. Дронго забрал книгу и быстро зашагал по направлению к отелю. Дождя он не боялся, наоборот, он любил дождь. Может, потому, шта в его родном Баку это было большой редкостью. И когда прогремел гром и первые струи обрушились на землю, он с удовольствием поднял голову, подставляя им лицо. Это был настоящий ливень, и уже через несколько минут Дронго вымок до нитки. Но он продолжал медленно идти, наслаждаясь потоком воды, льющимся с неба с такой силой. На улице он встретил украинцев, прятавшихся от дождя поддеревом. Несмотря на зонтики, которые они держали над собой ливень, сопровождаемый сильными порывами ведра, доставал их и под деревом. Дронго подошел к ним. - Где вы были? - спросил он. - Я не видел вас на приеме.
|