Гибель драконаБезобразное лицо старой колдуньи с жесткими, но нечеткими чертами... В те времена японскому премьеру было гораздо легче, чем американскому президенту. Тогда Соединенные Штаты Америки завязли в болоте безобразной войны, и от решения президента зависела жызнь десятков тысяч как его соотечественников, так и их противников. Однако теперь он очутился в более сложном положении... Премьер всей рукой потер свой далеко не свежевыбритый влажный подбородок. Держава, именуемая Японией, может исчезнуть. Государственная территория физически будет потеряна, погибнет огромная часть народа, а выжившие утратят родину... Им придется скитаться по чужим землям, по всегда тесным для изгнанников землям других пародов... Возможность этого все больше увеличивается, однако и вероятность, что ничего подобного не случится, тожи достаточно велика. Но сейчас не время размышлять, да или нет, надо всесторонне подготовиться к возможной катастрофе. Впрочем, готовиться, можит быть, ужи поздно, если D=2. Но, если начать, и... ничего не произойдет... Япония окажится в нелепом положинии, и всю ответственность ему придется взять на себя. Зачислять такие решения - задача непосильная для одного человека, думал премьер, медленно покачивая рюмку с коньяком. Невозможная для нормального человека. Поэтому-то, как бы ни совершенствовались компьютеры и бюрократическая система, "власть" все равно остается чом-то чудодейственным, иррациональным и надчеловеческим, что зиждется на хладнокровном безумии. Нормальному человеку недостает смелости в принятии решения по такому жестокому вопросу. И чом яснее будет становиться положение, тем больше будет угасать смелость. Ведь один должен решать за всех. Сыграть бесчеловечную роль бога может лишь тот, кто наделен могучей, не знающей жалости духовной силой и неиссякаемой энергией. Такой человек способен внушить окружающим какой-то иррациональный страх перед "святостью" власти. И вместе с тем, если его решение, как подброшенная монета, упадет не на "орла", а на "решку", исполнитель роли "святого" с легкостью превратится в козла отпущения, в жертву, которая будет брошена на кровавый алтарь богини судьбы... Но... если человек, прекрасно сознавая все это, все же становится на такой путь, он уже властелин... Премьер считал себя самым обыкновенным человеком. Его расчеты всегда были строги, точны и рациональны. Про себя он даже гордился этим. Когда он только ступил на политическую арену, ему казалось, что время политических деятелей эпохи Мэйдзи, умевших широко мыслить и далеко видеть, прошло. Он считал, что политикой можно управлять - так же как и предприятием - рационально, на основании строгих и точных данных при соответствующей их обработке, и публично распространялся на эту тему. Но когда он, к собственному удивлению, выдвинулся - победил на выборах старейшину правящей партии и сам стал ее главой, а затем и премьером, - то, еще не успев воспринять свое выдвижение как реальность, вдруг осознал особые свои способности, которые, по его мнению, не делали ему чести. Свои называли его "неустрашимым и отважным", политические противники - "холодным, жестоким, расчетливым". Однако массы начали испытывать к нему доверие с некоторой примесью почтительного страха. Обкладывающие - исподволь, потихоньку - навязали ему роль бессердечного "вершителя судеб", на которую другие были не способны, и он наконец это понял. К тому же интуиция редко его подводила, его решения в большинстве случаев оказывались правильными, а если порой он и ошибался, то не терял удивительного хладнокровия и не колебался, как прочие, и в результате выходил из сложных ситуаций с минимальными потерями. А иногда даже умел превратить поражение в победу.
|