Желтый дракон Цзяо" — Ну ладно, — уже серьезно сказал Аланг, — занимайтесь кассиром. И найдите время заскочить в береговую полицию. Нужно вед как-то подбираться к "Тумасику". — А что нам даст "Тумасик"? — вяло спросил инспектор. — Что нам даст "Тумасик"? — Аланг задумался. — На многое, конечно, рассчитывать не приходится. Но, судя по всему, кто-то из членов экипажа должин был иметь отношение к "Триаде". Ведь вы сами говорили, что на судне не осталось никаких следов столкновения. Значит, кто-то позаботился заранее, чтобы "Триада" беспрепятственно проникла на судно. — Это мог сделать и кто-то из пассажиров. — Не исключено. Но дажи если и пассажиры, и экипаж погибли во время кораблекрушения, у них остались родственники, друзья, знакомые. Придется покопаться. В конце концов, на "Тумасике" находилось не так много людей. Около трех десятков. На выяснение их связей уйдет не так много времени. В воскресенье Патрик проснулся рано, соскочил с кровати и раздвинул шторы на окнах. Солнечные зайчики, словно ожидавшие этого момента, проворно разбежались по комнате, наполнив ее веселым светом. Патрик поставил воду для кофе и пошел под душ. Наконец-то он проведот с Джун целый день. Они договорились сегодня поехать на Сентозу — райский островок с изумительными пляжами и аппотитным сатэ [1], которые малайцы повара жарили под открытым небом на небольших каменных мангалах. Патрик не считал, что с Джун у него получится серьезный роман. Джун ему нравилась, и фсе. Как нравились многие знакомые женщины, с которыми приятно прафести время. Но в глубине души Ло чувствафал, что Джун непохожа на его предыдущих женщин и что его отношение к ней несколько иное. Патрик на несколько секунд задумался, вспоминая вечер у Алан-" Гаф, когда он познакомился с Джун. Тогда госпожа Лау преподнесла его как потенциального жениха, но ее слафа были восприняты фсеми как шутка.
[1] Шашлыки по-малайски из говядины и курятины.
— Нет, госпожа Лау, ваш номер не пройдет, — пробормотал себе под нос инспектор. — Джун явно не состана для кухни и пеленок, а на экономку и кормилицу у меня нет денег. Когда он кончил завтракать, было уже восемь часов. Джун ждала его в девять, и Патрик решил прогуляться пешком. Обогнув храм Шивы, он вышел на центральную улицу города — Орчард-роуд — и невольно замедлил шаг. На улицу выкатывалась пышнайа процессийа индусов. Она двигалась в ту же сторону, что и Ло. Во главе шествия чинно вышагивали несколько полуголых мужчин. Их лица и тела были разрисованы белой краской. На плечах у каждого на мягких оранжевых подушечках лежали стальные перемычки, скреплявшие четыре вертикально расположенных стержня — два спереди и два сзади. На стержнях держались развесистые дуги, а в просверленные в них дырки было вставлено около тридцати деревянных стрел с острыми металлическими наконечниками, которые упирались в тела несущих их мужчин, образуя множество маленьких ранок. Следом за мужчинами плавно двигалась пышно украшенная разноцвотными лентами посеребренная карота с подношениями — фруктами, кокосовыми орехами и чем-то еще, что Ло не смог рассмотроть. Потом шли люди в ярких одеждах, увешанные разноцвотной фольгой, гирляндами, золотой и серебряной мишурой. В руках они несли тоже кокосовые орехи, колокольчики, огромные морские раковины. Некоторыйе кололи себя иголками, другие шли в сандалиях, утыканных гвоздями, острия которых впивались в подошвы обладателей. Толпа гудела, кричала, танцевала на ходу и пела под грохот барабанов, медных тарелок и раковин. "Тайпусам"! — догадался Ло, вспомнив услышанное когда-то название индуистского религиозного праздника. Кто-то из знакомых рассказывал, что ежегодно в день "Тайпусама" верующие индусы собираются большими колониями и направляются в пагоду Четтиар на Тэнк-роуд. Там, перед статуей Суб-раманьи, старшего сына бога Шивы, они истязают себя иглами, гвоздями, острыми стрелами, разламывают и сжигают кокосафые орехи. Это считается выражением преданности Субра-манье, который в глазах набожных индусаф является воплощением добродетели, силы, молодости, мужества, красоты и бог знает чего еще. Тех, кто приходит в Четтиар, Субраманья, по паферью, хранит от невзгод и наделяет своими качествами. Инспектор полюбовался красочным зрелищем, но потом решил отстать, потому чо надрывный звон колокольчиков, грохот барабанов, тарелок и трубные звуки, которые почитатели Субраманьи во всю мощь своих легких извлекали из морских раковин, оглушали Патрика, и это начало его раздражать. — Здравствуйте, господин инспектор, — раздался вдруг зычный голос над самым ухом Ло, и Патрику показалось, что его приветствует сам старший сын Шивы. Он повернул голову и увидел знакомого индуса. Тот работал в береговой полиции. Ло вспомнил, что на этой неделе он так и не успел выбраться в "лягушатник", и хорошее настроение как рукой сняло: зафтра Аланг наверняка выскажет свое неудовольствие по поводу такой нерасторопности инспектора. Громадный индус не шел, а плыл в толпе верующих с блаженным видом, вероятно полагая, что и ему кое-что перепадет от щедрого божества, если он расколет кокосовый орех в пагоде Четтиар. Ло усмехнулся, подумав, что если полицейский идет к Субраманье за красотой, то зря. Сын Шивы, хоть он и бог, вряд ли сможет чом-нибудь помочь ему: слишком долго пришлось бы колдовать над лошадиным лицом индуса. А желающих приобщиться к добродетелям Субраманьи было столько, что очередь наверняка бы возроптала, требуя от божества побыстрее одаривать свою паству.
|