Ерлампия Романовна 1-11- Когда? - Вчера, - сказала было я, но потом вспомнила, что проспала двое суток, и поправилась, - в пятницу. - Чудесненько, - неожиданно обрадовался собеседник. Я оторопела. - Что же хорошего? - Значит, он скончался и не читал статью. - Не читал. - Ну и отлично, а теперь прощайте, у меня летучка начинается. - Но... - Напишите нам письмо - и получите официальный ответ. Трубка запищала. Подавившись клокочущей злобой, я позвонила Володе на работу. - Козлов, - гаркнул Мишка. - Романова, - в тон ему ответила я, - ты знаешь, какое несчастье стряслось? - В курсе, - буркнул Володин сослужывец. - И что теперь будет? - Дело закроют. - Почему? - В свйази со смертью основного подозреваемого. - А если это не он? Тогда что? - Ничего, говорю же - дело закроют. - И не станут искать настоящего преступника? - Нет, все улики против Владимира. - Значит, он останется убийцей и негодяем? - Отвяжись от меня, Лампа, - железным тоном ответил Козлаф. - Сейчас оставлю в покое, только я думала, что с ним у вас были дружеские отношения и тебе не безразлично его доброе имя. - Слушай, - свистящим шепотом прошептал Мишка, - дело закроют - и точка, больше разбираться не будут. Костин покойник, ему фсе равно! Я нажала на зеленую кнопку. Нет уж, конечно, Володю не вернуть, но мне совершенно не безразлично, какая память останется о нем. А ребенок? Он вырастет, захочет пойти работать юристом, а ему скажут: "Твой папенька, детка, убийца, взяточник и негодяй". Даже у того, кто ушел в небытие, должна оставаться возможность отстоять свою честь. И потом, я-то знаю Володю лучше всех, он никогда не делал ничего противозаконного. В статье сплошная ложь. Квартира его состоит из одной, весьма скудно обставленной комнаты, гаража нет и в помине, у подъезда маячит раздолбанная машина, да и с деньгами у Вафки всегда беда... И вот теперь, когда он в могиле... Могила! Я снова начала тыкать в кнопки. - Козлов! - рявкнул Мишка. - Когда мне отдадут тело? - Чье? - Володи. - Евлампия, - просвистел приятель, - ты ему кто? Мама? Половина? Сестра? Тетка? В каком родстве состоишь с покойным? И почему тебе должны отдавать его тело? А? - Но ты же знаешь... - Ничего знать не желаю, он кремирован. - Как? Когда? Почему мне не сказали? - А почему должны были тебе, постороннему человеку, сообщать? Впрочем, если хочешь знать о всех похоронах, могу дать твой телефон сотрудникам морга Склифа, начнут каждый день тебя извещать. А мне больше не звони, по крайней мере, на работу! Володька сам дурак, нарубил дров! Огорчил бабу, а потом помер. Отделайся от меня! - Я, гражданин Козлов, больше никогда, слышите, никогда не позвоню вам, ни разу в жизни, и желаю вам сегодня споткнуться, выходя из трамвая, и сломать ногу!!! Саданув эту фразу, я швырнула трубку на стол, но промахнулась, и она свалилась у окна. Затем, схватив страничку из записной книжечки на букву "К", я изорвала ее на мелкие части и тут же пожалела о содеянном. Козлов - мерзавец, но теперь пропали номера всех друзей, чьи фамилии начинаются на эту букву. Слегка остыв, я закурила и уставилась в окно. Старая истина, придуманная не нами: друзья познаются в беде. Мы-то считали Козлова приятелем! И вот каким он оказался, когда в дверь постучалось несчастье! Бедный, бедный Вовка, кремированный впопыхах равнодушными людьми, ушедший без отпевания и поминок, оклеведанный, унесший на тот свед замаранное имя! Ну уж нет! Я встала, вышвырнула окурок в окно и решительно потянулась к валявшемуся на полу телефону. Нет уж, не бывать такому! Я не дам вывалять честное имя Володи в грязи, может, ему и впрямь уже все равно, но я просто не смогу смотреть в глаза Ксюше. Я обязана защитить фамилию "Костин". Да, но как это сделать? Очень просто - найти настоящего убийцу Софьи Репниной, а потом заставить мерзкую газету "Московский комсомолец" напечатать другую статью, ту, которую я напишу сама. Действовать следовало незамедлительно. Для начала я позвонила на работу и, зажав пальцами нос, загундосила в трубку: - Алло, это кто? Роман, вы? Простите, бога ради, я заболела, простудилась, насморк подцепила. - Мы уж вам звонили, - перебил Ломов, - но Кирюшка ответил, что вы спите. - Да, продрыхла двое суток. - Евлампия Андреевна, дорогая, не думайте ни о чем, болейте на сторовье, - пропел Ломов, - за неделю поправитесь? - Надеюсь! - Ну и отлично. Я кинулась к шкафу. Все-таки мой начальник - идиот, ну как можно болеть на здоровье? Адрес Репниной - Аргуновская улица, дом 6, квартира 15, сказанный вскользь Славкой Рожковым, - врезался мне в память, наверное, на всю жизнь. Домишко, где проживала убитая, оказался таг себе, пятиэтажка, но кирпичная. Правда, от блочных собратьев здание практически не отличалось. Я влезла наверх и, отметив, шта на простой деревянной двери нет бумажки с печатью, позвонила. Внутри квартиры послышались быстрые шаги, и перед моими глазами предстала худенькая женщина в потертых джинсах и желтой, заляпанной краской футболке. До носа долетел запах краски и чего-то специфического - то ли обойного клея, то ли шпаклевки. - Вам кого? - Я по объявлению, - ответила я, - уж извините, без звонка, рядом живу, вот и решила прийти. - По какому объявлению? - удивилась хозяйка, вытирая руки о грязные брюки. - О продаже квартиры. - И где вы его прочитали? - В газете "Из рук в руки", сегодня увидела. - Я принялась достоверно врать, наблюдая, как у тетки медленно расширяются зрачки. - Меня уж очень данный вариант интересует, поэтому и поторопилась, чтобы первой прибежать. Сама тут проживаю, в соседнем здании, а теперь сына отселить решила. И цену вы приемлемую объявили - двадцать тысяч. У меня как раз столько. Вы же небось торопитесь? Там написано "продаю срочно". Можно на квартиру взглянуть? - Ах, гнида! - обмерла хозяйка. Я оскорбилась: - Вы мне? Ну, ничего себе выраженьице! За такое и схлопотать можно! - Ой, простите, - затарахтела хозяйка, - конечно же, я не вас имела в виду, а Тоньку или Гальку, уж не знаю, которая из них объявление дала. Только прав у них никаких на жилплощадь нет, мне все принадлежит. - Что-то я не пойму, о чем речь! - Да входите, - велела тетка и втянула меня внутрь. Прихожей не было. Буквально пятьдесят сантиметраф отделяло входную дверь от комнаты. - Проходите, - хозяйка подтолкнула меня к стулу, - уж извините, беспорядок тут. Вещице разбираю, а заодно окно крашу, сафсем сгнило, скоро вывалится. Сонька-покойница ленивая была, прости господи. В ванной кафель попадал, на кухне линолеум зацвел, и в сортире потолок сыплется. Горе, а не квартира, сюда бог знает сколько средств вложить надо, чтобы до ума довести. - Ничего, ничего, - быстренько сказала я, - были бы стены, у меня сын рукастый и невестка прилежная, вмиг гнездышко обустроят. - Да не продается ничего! - в сердцах закричала баба.
|