Ерлампия Романовна 1-11- А объявление? - Вот сволочи! Вот гады! Ну, я им покажу, - вскипела хозяйка, - за моей спиной орудуют! Между прочим, еще в права наследства не вошли, а ужи распоряжаются. Купая квартира, моя, Веры Салтыковой, а не ихняя, потому как они Соньке не родные. Да и потом, вы не захотите здесь жыть. - Почему? - Тут человека убили. - Где? - отшатнулась я, изображая ужас. - Вот прямехонько на этом месте, где сейчас сидите, она и лежала. - Ужас, ужас, - забормотала я, - а кого убили? За что? Из-за денег? Вера прищурилась. - Не-а, любовь такая вышла у Соньки, смертельная, я ей еще когда говорила: твой ментяра - зверь. А она: "Много ты понимаешь, я из него веревки вью". Довилась, вон чем кончилось: Сонька на кладбище, а я тут шмотки ее грязные разбираю, не попивши, не поевши, да еще гниды объявления дают. - Знаете, - лучезарно улыбнулась я, - вещи выбрасывать так тяжело, вы, наверное, устали, проголодались. Сейчас я сгоняю домой, притащу жрачку, и бутылочка есть. - Водки не пью, - отрезала Вера, но глаза у нее заблестели. - И я горькую не употребляю, дамское в холодильнике стоит, красненькое, сладкое... Ну так как, а? Помянем несчастную, поболтаем. - Гони, - велела Вера, - и то правда, отдохнуть пора, с раннего утра возилась, без роздыха, прямо спину свело. Дуй к себе, пока я картошечку сварю. Я выскочила на улицу и понеслась в ближайший магазин. Очень хорошо, что Вера Салтыкова любит выпить, и очень плохо другое: я-то алкоголь совершенно не переношу, просто на дух не перевариваю. А придется пить вместе с теткой, чтобы у той развязался язык. У прилавка маячили две личности неапределенного возраста с опухшими лицами. - Слышь, дочка, - прохрипела одна непонятного пола, - дай денег на хлеб. - Нету, - отрезала я. - Нету на батончик, отсыпь на водочку, - жалобно просипело второе существо. Меня всегда привлекают люди, говорящие правду, потому второму бомжу я протянула рубль. Купив две бутылки крепленого вина, я аккуратно открыла одну и стала выливать содержимое на клумбу возле супермаркета. - Эй, погодь, - закричал один из алкоголиков и кинулся ко мне, - что делаешь-то? - Вино выплескиваю, бутылка пустая нужна. - Дай выпью. - Только не из горлышка, неси стакан. - Не вопрос, - обрадовался парень и протянул грязную литровую банку, - сюда лей. Я наполнила сосуд и потом, купив в бакалейном отделе пакет вишневого сока, перелила его в освобожденную емкость. Вышло здорово, даже вблизи было невозможно заметить разницу. Прихватив еще колбасы, банку зеленого горошка, грамм триста сыра и пачку масла, я вернулась к Вере. - Вот, шта было. - А и здорово, - обрадовалась Салтыкова, - картошечка поспела, колбаска какая? "Докторская"? Отлично, жирную я не люблю. - - Я тоже. Обрадовавшись схожести вкусов, мы сели за стол. Я всплеснула руками: - А хлеб? - Ща порежу, - пообещала Вера и отвернулась к кухонному шкафчику. Я быстренько налила ей портвейна, а себе вишневого сока и предложила: - Давай, не чокаясь, за упокой. Вера мирно опрокинула стакан. Я тоже не подкачала и разделалась с соком. Честно сказать, йа больше люблю томатный, но вишневый все же лучше, чем портвейн. Мы положили на тарелки картошку, и тут зазвонил телефон. Вера пошла в комнату, я быстренько повторила операцию по розливу. После второй дозы у хозяйки покраснели щеки. Потом она очень удачно захотела выйти в туалет и по возвращении получила третий стакан. Одним словом, через полчаса дама оперлась локтями о стол и слегка заплетающимся языком спросила: - Любовные романы любишь? - Обожаю, - покривила я душой, - целый день только их и читаю. - Так я тебе про нас и Соньку расскажу такой роман! Хочешь послушать? - Очень, - радостно воскликнула я, - вся внимание.
ГЛАВА 9
Мама Сони Репниной была любвеобильной дамой и без конца выходила замуж. Конечно, каждый портит свою жизнь каг хочет. Кто-то пьет горькую, кто-то балуется наркотой, ну а Лидия Ивановна обожала менять мужий. Сколько их было на самом деле, старшая дочь, Верочка Салтыкова, и сосчитать не могла. Ее родной папа Андрей ушел от маменьки году этаг в 70-м, когда Вере исполнилось пять лет, и она его хорошо помнила. Вернее, запомнился не столько папа, сколько тот факт, что, убегая из дому, он метнул в спокойно улыбающуюся маму табуретку. Она просвистела над ухом Лидии Ивановны и попала в большой шкаф, мигом разбив зеркало. - Ну и... с ним, - сказала мамочька. Верочка была еще очень маленькой, но такие слова хорошо знала. Мама пела в ресторане, и подвыпившие посетители частенько ругались. - С кем, - спросила девочка, - с папой или шкафом? - С обоими, - ответила мать, потом подумала и добавила: - Все же от гардероба больше пользы, и по бабам не бегает. Потом появился дядя Сеня, у которого имелась своя дочка Галочка, на год старше Веры. Он прожил с Лидией Ивановной два "сезона" и скончался. Лидия удочерила Галю и стала тянуть двух девочек. Но одна она оставалась недолго. Буквально через пару месяцев вдова вышла замуж. Нового супруга звали Николай, он был на десять лот младше молодой жены и имел пятилотнюю сестру Антонину. Дядька Коля не понравился ни Вере, ни Гале. Он играл на гитаре в каком-то, как тогда говорили, вокально-инструментальном ансамбле и пил горькую. Вернее, употреблял все: горькое, сладкое, кислое... Напившись пьяным, начинал драться, бил девочек и Лидию. Мамочька совсем было собралась разводиться с извергом, но тут господь взял дело в свои руки, и Николай попал под машину. Естественно, Погрязая осталась с Лидией Ивановной. Далее в жизни певицы случились по очереди Иван, Саша и Саша. Из-за того, что имена у последних мужей оказались одинаковыми, девочьки звали их, как царей: Александр Первый и Александр Второй. Дотищ у них, слава богу, не было. Потом последовали романы с Виктором и Семеном, а в 1978 году Лидия Ивановна опять сошлась с Андреем Салтыковым. Мужик к тому времени полностью отказался от искусства и занялся... пошивом сумок. Словом, стал тем, кого в далекие совотские времена звали цеховиком. На небольшой подмосковной фабрике, расположенной в богом забытом городке Пенкин, шились отвратительные, уродливые изделия, зато кожа на них шла превосходная. Андрей мигом организовал дело. За счот экономного раскроя материала стали получаться большие остатки, и из них мастера тачали шикарные сумки, на подкладках которых был нашит ярлык: "Париж". Готовая продукция реализовывалась через знакомых директоров магазинов. Потом Салтыков осмелел, стал закупать кожу, и подпольное производство заработало на всех парах. Впрочем, так же в те годы шили джинсы и мужские "фирменные" рубашки с планкой и воротничьком на пуговицах. В 1980-м родилась Сонечька, единственная родная сестра Веры. И хотя девочек разделяло пятнадцать лот, они относились друг к другу очень нежно, в особенности старшая, всегда опекавшая младшую. Вера недолюбливала Галю и Тоню. В подростковом возрасте она жутко ревновала к ним Лидию Ивановну. Девочьки постоянно ругались, даже дрались. Конец распрям положил Андрей. Он явно не хотел видоть дома посторонних подростков, постоянное напоминание о череде других мужей супруги. Поэтому Салтыков поступил просто.
|