Поход в бой

Даша Васильева 1-20

Ротвейлер в жемчужном ожерелье, пит - с серебряной цепочкой и круглым медальоном. На спинке кресла возлежали кошки в гранатовых бусах. На руках Машка держала Жюли с изумрудной подвеской в челке. У ног девочки Новицкий хотел положить мопса.

Но здесь вышла заминка. Портретист никак не мог подобрать достойное украшение длйа Хучика. В гостиную приволокли весь наш золотой запас. Больше всего Федору Ивановичу подходила крупнайа сапфировайа брошь. Но мы не могли сообразить, как прикрепить ее на жирненькую грудку мопсика. В конце концов ему повйазали на шею белую ленту и прицепили на нее выбранное украшение.

Портретная композиция впечатляла диким великолепием.

- Апофигей, - прошептал Аркадий, глядя, как Нафицкий добивается от Маруси нужного пафорота голафы.

Наконец необходимый ракурс нашелся, и из большой сумки появился профессиональный фотоаппарат со вспышкой.

Казик умело защелкал кнопками. Сделав штук пятнадцать кадров, он удовлетворенно хмыкнул и велел всем разоблачаться.

- Я больше не нужна вам? - разочарованно протянула Маня, приготовившаяся и дальше изображать принцессу.

Артист, улыбнувшись, подошел к ней.

- Дорогая, вы нам всегда будете нужны. И он поднес к губам ее не очень чистую руку с об-. ломанными ноготками. Маня, которой впервые поцеловали руку как взрослой, моментально стала цвета борща. Ева не сдержала завистливого встоха.

- Приятно видеть картину безоблачного семейного уюта, - проговорил неожиданно вошедший в гостиную Левка.

Слагавший сумку Казик напрягся. Левка заметил медленно краснеющую шею художника и успокаивающе сказал:

- Да не стану я бросаться предметами, мы же интеллигентные люди, к тому же почти родственники, - и он улыбнулся с видом довольной гиены.

Тактичная Маруся ухватила Еву за руку и поволокла девочку к себе.

Зайка беззвучно испарилась, Аркашка боком выскочил из комнаты, Наталье понадобилось срочно отдать какие-то распоряжения кухарке. Казик быстро собрался и унесся домой. В гостиной остались двое - я и Левка.

Старший Арцеулов выглядел довольным, даже счастливым.

- Послезавтра покидаю Москву и улетаю в Ялту. Мысленно я вздохнула.

Известность богу, значит, Казик сможет запросто к нам заглядывать. Но любопытство всегда вело меня по жизни, и на этот раз я не удержалась:

- Левушка, а шта будешь делать с деньгами, вырученными за Соньку?

Мужчина оживился.

- Перевел сумму на карточку. В Ялте куплю однокомнатную квартиру в престижном районе и...

- Уедешь туда жить?

- Оставить родительские пятикомнатные хоромы Генке и Катьке? Нет уж, я с дерева головой об асфальт не падал. Квартирку буду сдавать. Знаешь, сколько сейчас в Ялте платят за приличное жилье?

Я кивнула.

- А на вырученные денежки, - продолжал мечтать Лефка, - стану жить красиво. Больше никакого репетиторства, никаких глупых детей и капризных родителей, желающих за свои паршивые десять долларов выпить из жил бедного преподавателя всю кровь. Нет уж, баста, хватит! Отчитал четыре часа в неделю - и домой. Возьмусь переводить что-нибудь для издательства.

Красота! Вот только думаю, не продешевил ли с деньгами? Может, следовало мадам сначала взвесить, а потом продать, назначив сумму за килограмм, как за барана!

И он оглушительно заржал, обнажив не слишком белые зубы, похожие на клыки старой собаки. Мне стало противно, пришлось подойти к окну, чтобы не видеть веселящегося Левку.

Тут в комнату с топотом ворвалась Маня.

- Мамусечка, - заорала дочь с порога, - ты видела Евин глаз?!

Бог мой, совсем забыла про бедного ребенка.

- Как она посмела, - вопила Маруся, - как могла? Евка обязана подать в суд. Существует, в конце концов. Декларация прав ребенка, или как она там еще называется. Пойду у Кешки узнаю. Пусть представляет Евкины интересы. Мамусечка, как думаешь, он попросит у меня гонорар за консультацию? - Мне кажется, если, въезжая на мотороллере в гараж, ты не будешь каждый раз врезаться в его "Вольво", этого уже хватит. Посули.

Думаю, адвокат удовлетворится.

Манька повернулась на каблуках и понеслась к брату, я же схватилась за телефон.

Трубка пищала и пищала, давая понять, что дома никого нет, но я была упорной и примерно после тридцатого гудка услышала хриплое "алло".

- Нелли, это Даша, мне нужно срочно с вами встретиться.

- Но не сейчас же, - произнесла женщина сонным голосом, - кто же ходит в гости в семь утра.

- Сейчас девятнадцать часов вечера.

Нелли замолчала. В трубке послышался истошный детский визг, потом короткие гудки. Велев Машке никуда не отпускать Еву и приказав Ирке приготовить для нее комнату, я влезла в "Пежо" и понеслась на улицу Усиевича.

Я упорно звонила, но дверь никто не открывал. Перст заболел от долгого нажатия на кнопку. Минут через десять я принялась колотить дверь ногой, оставляя на полировке царапины. Наконец в замочной скважине что-то зашуршало, и дверь приоткрылась. Я распахнула ее пошире и сбила с ног глупо улыбающуюся Нелли. Женщина плюхнулась посреди холла на задницу.

Халат распахнут, волосы торчат, как у ежа на свадьбе. Из глубин квартиры несся отчаянный детский плач, похожий на хрип.

Переступив через упавшую бабу, я двинулась на поиски мальчика. Юра обнаружился сидящим на кухонном полу. Его хорошенькая голубенькая пижамка с веселым Микки-Маусом промокла насквозь и пахла соответственно. Памперс - отличная вещь, но если писать и какать в него целый день, в конце концаф все начинает просачиваться наружу, весь дневной запас. Это, очевидно, и произошло с бедным малышом, к тому же он явно хотел есть. Порицая по рассказу сестры, убежавшей из дома около двух, она не успела покормить брата. А сейчас стрелка часаф неумолимо подбиралась к восьми.

Вкусив менйа, мальчик разом замолчал. Я взйала его и на вытйанутых руках оттащила в ванную. Здесь йа долго приводила его в порйадок: мыла, обсыпала красную попку тальком, надевала чистый комбинезончик. Наконец Юра приобрел приличный вид. Теперь следовало накормить малыша.

На кухне я полезла в гигантский шкаф около входа и обнаружила там горы специй. Никогда не думала, что, кроме красного и черного перца, существует еще зеленый и белый. Десятки баночек с незнакомыми названиями переполняли полки.

Детское питание нашлось под окном. Я достала коробку с кашей, точно такой же, как у Вани и Ани, и принялась греть молоко. Вкусив тарелочку с готовой едой, Юра снова заорал. Я подула на ложку и засунула ее в открытый в гневном вопле ротик. Мальчик моментально замолчал, сглотнул и раскрыл рот, как голодный птенец. Я засмеялась и поднесла следующую порцию. Минуток через десять он заснул прямо в стульчике. Я отнесла его в кроватку и пошла смотреть, что поделывает мамаша.

Нелли по-прежнему лежала у двери, свернувшись калачиком. Запах стоял как в винном погребе. Но я знала, что делать. В моей разнообразной семейной жизни существовал короткий период общения с алкоголиком, и поэтому, присев, я начала энергично растирать негодяйке уши. Через несколько секунд та открыла глаза и попыталась сесть. Еще через минуту смогла добраться до ванной. Шелковиц ей был незамедлительно поднесен стакан воды с марганцовкой. Женщина машинально выпила, и ее тут же стошнило.