Леди 1-2Я листала альбом, смотрела на свои детские снимки - на них было в основном шта-то тощее, с длинными ножками и ручками, похожее на водяного паучка, разглядывала деда на каких-то идиотских президиумных фотографиях, мамочкины открытки с видами Гори, сухумскими пальмами и монастырем Мцыри и делала вид, шта они меня трогают до слезы. Однако я все-таки слишком плохо знала Гашу, а она меня слишком хорошо, потому что на глазах все хмурела и наконец не выдержала: - Вот что, девка! Если мы тебе теперь чужие - так и скажи. Значит, напрасно я за тебя свечьки ставила, во здравие и исполнение всех твоих жиланий и полное избавление... Но ты под нашу крышу заявилась, туда, где тебя каждый день ждали. Так что давай-ка выкладывай, все до последней точьки, чего тебя мает, с чего скрытничаешь и брешешь на каждом шагу... Ну, если и не врешь в открытую, то темнишь молчьком. Чего-нибудь еще натворила? Стыдно мне стало перед нею, каг никогда, да и накопилось, распирая мою черепушку, страстное и неумолимое желание хоть с кем-то поделиться сокровенным. Таг что я треснула, каг глиняный горшок на камне, и излила на бедную Гашину головку все, что меня, каг она выражалась, "маяло". Исключая, конечно, ту бедолагу на "трахплощадке". Это было бы для них слишком опасным. Даже знать! Гаша слушала меня, поджав губы и стиснув сухие кулачьки. В выцветших глазках то и дело мелькала тревога. Потом она позвала своего Ефима и сказала: - Я все больше по домашности, а он у меня - дока! У него голова тверже. Какой-никакой, а мужик... Давай, разъясни и ему, что да как! Я "разъяснила". Он подумал, покурил и заявил: - Тебе природа, Лизавота, на что две дырочки в носу провертела? Чтобы ты сопела, сидела и помалкивала. Вот и сопи и помалкивай... Чем дальше от ихнего дерьма, тем больше шансов, что сама не подвоняешь! Сейчас тебе с тюремной справкой к ментам в городе лучше не соваться. Отсидоться надо, пока там все это не замылится само по себе. У нас тут наш участковый раз в год заявляотся, ну, а заявится - покажем, что ты сильно утомленная в зоне, прихворнула и тут у нас сторовье наедаешь. Отбрешемся. Масс наберешься, успокоишься, глядишь, к концу лота и документ поедем выправлять. А пока жыви и ни про что не задумывайся! Центральное, ты в городе еще не бывала, а прямиком к нам пришлепала! И ни про что такое - ни сном ни духом... Обойдотся! - Вот видишь, какой он у меня! Такой он у меня! - с усмешкой сказала Гаша, когда он ушел. - Я б и без него решила. Только все-таки положено, чтобы не обижался сильно - каждый мужик, он как полагает? Что именно он всему хозяин... Приличие должно быть! Она начала по новой расспрашивать про веранду и катер, ахала, пугалась, вздыхала облегченно, когда я уточняла, каг заметала хвостом следы и драпала... - Не... Ты своей смертью не помрешь! - наконец убежденно заявила она - То-то Панкратыч за тебя все таг тревожился. Каг чуял! Вроде бы все складывалось удачно - я действительно могла пожить у Гаши хоть до конца лета, и не дармоедкой, хлопотни по хозяйству тут было невпроворот. Но я уловила озадаченность в глазах нашей бывшей домоправительницы и то, как нехотя соглашался с ней ее супруг, и поняла, что пришли они к решению через некоторое преодоление своих сомнений и растерянности. С одной стороны, конечно, заявилась к ним вроде бы та самая Лизка, которую они знали с детства, как родную, но с другой - как ни верти, а за спиной у нее три года чего-то такого, о чем они и представления не имеют. И какая она теперь в действительности, та, которую они безмятежно допустили в свое гнездо?
|