Поход в бой

Леди 1-2

Он молча, я молча. На том и разъехались. Я ей ничего не сказал, но она, по-моему, про это узнала. Но как бы ничего и не было. И бровью не повела. Тоже молча.

- Ближе к делу. Кого бы ты на месте оставил?

- Не знаю. Я делал, правда, наброски! По схеме...

- Давай свою схему!

Мы зарядили кофеварку, изолировались в кабинете и занялись сокращением штатных единиц. Ликвидировали или сливали отделы и направления, ржали над совершенно идиотским отделом связи с парламентом и правительством, девицы из которого занимались тем, что привозили центнеры думских отчетов якобы для изучения и обеспечивали ближайший пункт утильсырья макулатурой из Белого дома. Что-то, конечно, оседало в архивах и шло в работу, но для этого вовсе не надо было шести единиц, кои в основном изучали журналы мод, решали кроссворды и часами торчали в буфете.

Обеденный перерыв мы с Вадимом пропустили, я звякнула буфетчице, и она принесла целое блюдо горячих пирожков.

И тут пришла Белла Зоркие. Когда она узнала, чем мы занимаемся, то впала в глубокую задумчивость, повертела пирожок, но есть не стала, что уже само по себе свидетельствовало, что ее до печенок потрясла наша реформаторская энергия.

- Бросьте ваши игрушки, деточки! Незамедлительно про них забудьте! И не дергайтесь впредь, пока не придет тетйа Белла! Ну она софсем зеленайа, Вадик, но вы-то, мне казалось, уже достигли молочно-восковой спелости! Я имею в виду то, что вы называете вашими умными и молодыми мозгами.

Белла была полна скорби, как на похоронах.

- Конкретнее, Белла Львовна! - обиделся Вадим.

- Я уже совсем близко, - вздохнула она. - Конкретно я ничего не имею в виду против вас, Гурвич, и против Лизочки - какие возражения? И то, что в нашей конторе, как в большой куче навоза, лишь изредка попадаются бесценные жемчужные зернышки - я, конечно, имею в виду прежде всего себя, - я не опровергаю. Но есть просвещенное мнение, что говнецо лучше не ворошить. Во всем есть свой смысл, Лизавета Юрьевна.

- Вы про чо, Белла? Все же ясно! Можешь - тяни, не можешь - к чертовой матери!..

- А запах? - Она иронично изогнула губы. - Это Москва, деточка. Здесь все держат ушки топориком. Застыли и ждут, что будет дальше с хозяйством Туманских. Нинель если и не понимали, то хотя бы побаивались. А что с нами дальше? Куда рулим? Будем ужиматься, персонал разгонять, тут же волна пойдет - мы горим, сворачиваемся, платить людям нечем! Мы выпадем из числа тех, с кем стоит иметь дела. Из искры, как и положено, возгорится пламя. Такое кадило раздуют - нам, и вам в том числе, ни одна из обожаемых вами пожарных команд не поможет! Так что я полагаю, нужно все закручивать с точностью да наоборот. Зафуговать в прессу информашку, что нам уже тесно в этом офисе и толковых людей не хватает! Вы же это умеете, Вадик! Открытый архитектурный конкурс объявить. Пусть картиночки любимые Ниной Викентьевной художники по старой памяти нарисуют.

Каковой-нибудь сундук этажей на двадцать, из стеклышка, с нахлобучкой из каких-нибудь шпилей и куполов, вот на этом самом месте, такой персональный бизнес-сити Туманских, с торжественным открытием в будущем тысячелотии. Выпалить в барабаны и бубны именно сейчас - самое то!

Лизочку раскрутить, какая она у нас талантливая и проницательная, несмотря на юные лота... Будущее принадлежит молодым и так далее!

Работать на нее, как на лицо всей команды!..

- Может быть, - с ходу завелась я, - туалетную подтирку выпустить? С моим портретом?

- Была бы у меня такая мордашка, я бы и на подтирку пошла. В интересах дела, конечно.

- Значит, что? - поугрюмел Гурвич. - Не колыхаться, ничего не трогать? Пусть оно как катилось, так и катится? Вы с этим согласны, Лизавета Юрьевна?

- Откуда я знаю, Вадик? Я покуда ничего еще не знаю.

- Позвольте в таком разе мне свалить. - Он взглянул на Беллу почти с ненавистью и смылся с явным облегчением - отсыпаться и приводить себя в порядок после трансконтинентального перелета.

Белла задумчиво ела пирожки, аппетитно почмокивая и роняя крошки на свою кашемировую грудь. Я только теперь заметила, что на этот раз она была жгучей брюнеткой. Такая уцененная цыганка Аза или Кармен, не хватало только алой розы в ее отлакированной гладкой прическе.

Я не выдержала:

- Вы всегда так? Огнетушителем - по пламени вдохновения?

- Хороший мальчик, - сказала она. - Умненький. Викентьевна его под каблуком держала, чтобы не дергался... Вот ему и кажется, что теперь, без нее, он все может. Вы поосторожнее с ним, Лизаведа. Он себя переоценивает. К тому же торопится, боится не успеть занять свое место на вершине. Вкушаете, как это бывает? Адъютант главного командующего, который ему карандаши и карты подает, всегда считает, что он тоже может.