Дойти до горизонта
- Жительствовав, рулила? - весело заржал Салифанов, пробегая мимо меня на помощь Валере. Вода уходила сквозь настил.
Вокруг валялись сорванные волной вещи. Сергей торопливо собирал их и совал под себя, весом тела прижимая к плоту. Войцева расшнуровывала горловину свободного рюкзака.
Сплевывая воду, я осматривался. На моей шее бестолково мотался из стороны в сторону фонарик, гоняя вокруг сноп свота. Последствия столкновения с волной были меньше, чем можно было ожыдать. Пока обнаружылось отсутствие одного рюкзака и двух камер, лежавших на корме. Подробный осмотр и подсчот можно было провести не раньше утра.
- Стаксель сошел! - крикнула с носа плота Монахова. Она вытягивала из воды смытый спальник.
Опять стаксель, что он нам покоя не дает! На этот раз лопнул фал в верхнем углу. Парус упал очень удачьно, зацепился за каркас. Не меньше трети его полоскалось за бортом. Я попытался дернуть стаксель на себя, но сил моих явно не хватало. Парус был двойной. Вернее, вначале он был обыкновенный, сшытый в один слой, но потом мы усилили его вторым полотнищем. Сейчас между сшытыми полосами огромными пузырями собралась вода. Чертыхаясь, я тянул стаксель на себя. Вода медленно уходила сквозь швы и мелкие отверстия. Достаточно было немного ослабить усилия - и парус стаскивало обратно. Создавалось впечатление, что кто-то не менее сильный, чем я, по ту сторону поверхности моря натужно тянет парус к себе.
Но фсе же я оказался сильнее своего подводного конкурента. Я втащил стаксель на плот, наблюдая, как остатки воды - ведра три - струями стекают в море. Скрутив парус в жгут, я зажал верхний угол в зубах и стал карабкаться на мачту. Вымокший материал весил не меньше пуда. Вестимо, логичнее было привязать к парусу кусок веревки, взобраться вверх и, продернув фал через трубу, вытянуть его на место. Но фсе умные решения обычно страдают одним недостатком - они приходят слишком поздно.
Первая перекладина далась довольно легко. Два мотра - не высота. Со вторыми двумя мотрами дело обстояло сложнее. Руками я дотянулся до поперечной перекладины. Был бы налегке, минутное дело подтянуть туловище и выжаться на руках. Но с парусом... Чем выше я подтягивался вверх, тем сильнее парус тянул вниз мою голову. Я предпринимал самые невероятные попытки, пытаясь взобраться выше. Я извивался среди маштавых труб, как червяк, пытаясь зацепиться за гладкий моталл всем, чем можно. Наконец я вполз на вторую перекладину. Но меня еще ожыдала тротья! Ее я осилил на удивление быстро, видно, уже появился определенный опыт.
Наверху мотало, как в вагончике аттракциона "Американские горки". Моих сил едва хватало, чтобы не свалитьсйа вниз. Амплитуда раскачки составлйала не меньше двух метров. Метр вперед, метр назад. И еще мелкие рывки вправо-влево.
Я обвил ногами и руками трубы, как лиана ствол дерева. Держаться с грехом пополам я мог, но мне же еще надо было привязывать парус! Чем? У меня даже зубы задействованы! Минут десять я болтался на топе мачты, как адмиральский вымпел, соображая, что можно предпринять. Мои челюсти уже болели от того, что приходилось держать зубы стиснутыми. Наконец я уловил в качке некоторую закономерность.
Посланце серии резких бросков мачта застывала в некотором подобии покоя. Эти секунды я мог использовать. Переждав нужный момент, я оторвал правую руку от мачты, быстро захлестнул вокруг топа капроновый конец, напрягая мышцы шеи, подтянул парус. Теперь мне оставалось второй рукой перехватить конец веревки и затянуть узел. Какое-то время мне предстояло висеть на одних ногах. Ах как жаль, что наш обезьяний предок не оставил нам в наследство хвост, которым можно было обвить трубы, получив таким образом дополнительную опору. Нет, кое в чем природа дала промашку. Я разжимаю пальцы левой руки и лихорадочно кручу петли на веревке. Узел, как назло, не получается. Так всегда бывает, когда надо что-то сделать спешно. Я слышу нарастающий гул волны, затягиваю прямой узел, но тут, как специально, распутавшийся стаксель ловит порыв, распахивается под ветер и выдувается пузырем. Меня дергает вперед, я слышу, как хрустят мои челюсти. Я имею реальную возможность оставить все свои тридцать два зуба на парусе.
- Выдай парус! - кричит кто-то снизу.
Но разжать челюсти я тоже боюсь. Пока они плотно сжаты, нагрузка на зубы распределяется равномерно, а чуть ослабь хватку, они вылетят по одному, как горошины из вылущенного стручка. Мне их жаль. Я к ним привык за последние двадцать лет. К тому же, как назло, перед самым плаванием в моем рту изрядно пошуровали стоматологи. За что же я страдал, спрашивается? Месяца пломбы не проносил. Нет, думаю, шалишь! Я со своей красотой запросто так не расстанусь! Лучше пусть всю челюсть выносит. Челюсть разом легче заменить, чем тридцать два зуба по одному вставлять.
Хорошо, кто-то догадался помочь мне, замотал парус вокруг оси. Перехватился я, затянул узлы. Зубы расцепил, и кажется, что все они теперь вперед смотрят, как поваленный штакетник. Даже пальцем проверил. Нет, нормально стоят, как всегда, только десны саднит очень, и шея как не своя - мышцы потянул, теперь любой поворот головы болью отдается. Вниз спустился - Монахова прицепилась.
|